Кира Измайлова - Случай из практики. Караванная тропа [litres]

Оталь и Зана, закутанная в одеяние из злосчастной синей шерсти, уже ждали на веранде. Даллаль устроился возле водопадика: по-моему, его настолько восхищало бесконечное истечение струй из обычного камня, что он готов был созерцать это вечно. Ну а я, оглядевшись, заметил Чайку под толстым деревом – не знай я, что сад вырос за одну ночь, решил бы, что этой сливе десятки лет, – и подошел к нему. Наш поэт выглядел чуточку лучше одетым и отмытым и уж точно – сытым.

– Вейриш-шодан, – улыбнулся он. – А я думал, хорошо спрятался. Даллаль-шодан вроде бы меня не видел, а?

Я кивнул: начальник стражи так старательно не замечал беглого преступника, что меня разбирал смех.

– Где ты прятался с утра?

– Я не прятался, Фергия-шади отпустила меня домой.

– К жене?

Чайка кивнул, и его некрасивое лицо вдруг тронула робкая улыбка.

– Она волновалась, наверно?

– Алманы знает, что я могу надолго исчезнуть. Беспокоится, конечно, – вздохнул он. – Но что поделать? Каким подобрала, таким я и остался… Одни беды от меня!

– А дети? – спросил я зачем-то. – Есть у вас сын или дочь?

Чайка покачал головой.

– Я себя-то прокормить не могу, какие уж тут дети? А Алманы говорит, что достаточно повозилась со своими младшими и со мной, так что уж обойдется. Да и возраст уже не тот…

– Что-то я не понимаю, – признался я.

– Алманы нашла меня в канаве, – просто сказал Чайка, оценил выражение моего лица и захохотал. – Нет, шодан! Не подобрала пьяного, всё было совсем не так!

– А как? – заинтересовался я и присел рядом.

Мне бы сейчас корзину любимых Фергией слив или хоть горсть орехов… Жаль, я не волшебник и у меня нет зачарованного бездонного кармана! Нужно будет озаботиться этим после, решил я.

– Когда ей было десять, в Адмаре случилась болезнь, – просто ответил Чайка. – Ее мать и почти все домашние умерли: взрослые тяжело переносят эту заразу, а дети обычно выживают. Так Алманы оказалась на улице.

– А отец куда подевался?

– Он был далеко – ушел с караваном. Младших братьев-сестер Алманы разобрала уцелевшая родня, а она… ну, ей позволили жить у порога и питаться объедками. Ее не очень любили: она совсем не похожа на отца. Говорили, не от него. Это бы ладно, но Алманы хромая с рождения, даже замуж не отдашь хоть с какой выгодой… – Чайка вздохнул. – Она еще и гордая. Ушла, попросилась помогать мусорщикам. Знаешь, что это за работа, Вейриш-шодан?

Я кивнул. Да уж, выгребать из канав отбросы, сортировать, грузить на телеги и вывозить прочь – явно работа не для десятилетней девочки!

– Мусорщикам много еды попадалось, – просто сказал Чайка. – Больше, чем ей давали в доме тетки по отцу. И она сильная, моя Алманы, хорошо работала. Ей позволили остаться, а кормилась она тем, что находила. И так прошел почти год.

Я даже представлять себе этого не хотел.

– А однажды Алманы услышала писк и подумала, что кто-то решил утопить в сточной канаве котенка, – продолжил он. – Полезла смотреть… и нашла меня. Выудила, отмыла и решила оставить себе – обращаться-то умела, столько младших братьев-сестер… Ее тогда чуть не выгнали из артели, сказали: как ты будешь работать? Брось его или иди к нищим, с младенцем больше подадут!

– Но она не ушла?

– Нет, конечно. У нищих свои законы, Алманы к ним не хотела. Привязала меня на спину и стала работать, как раньше. Только уже для двоих. Меня тогда Чайкой и прозвали… догадаешься, почему, шодан?

– Орал мерзко, ел много, причем отбросы, а уж гадил… – покачал я головой.

– Именно так. А потом наконец вернулся ее отец.

– И, наверно, не пожелал тебя видеть?

– Он и Алманы не сразу признал. Потом подумал, что я – ее сын, хоть лет ей было совсем немного… Сказал, может оставить дочь приживалкой, если она избавится от меня, но Алманы отказалась, и тогда он…

– Выгнал? – коротко спросил я, и он кивнул.

– Мусорщики зато не выгнали. Не так-то много желающих ковыряться в отбросах, знаешь ли… Ну а потом я подрос и стал помогать Алманы, – сказал Чайка. – Сперва все считали нас братом и сестрой, потом – мужем и женой, а мы не спорили. И, знаешь, Вейриш-шодан, не так уж плохо мы жили…

– Хочешь сказать, до тех пор, покуда ты не начал сочинять стихи? – спросил я.

– Сперва я связался с дурной компанией. Алманы платила, чтобы меня выручить. Потом… – Он махнул рукой. – Много всякого было. Наконец Алманы ушла из мусорщиц, ей помогли наняться к мяснику. Она сильная, быстро научилась рубить мясо лучше мужчины. Я уж точно так не сумею!