Эл Ригби - Сказки чужого дома

Остальные пятеро тобинов остались за военными. Те, переглянувшись и получив бессловесный приказ, начали торопливо смыкать цепь.

– А ты?!

Хо' Аллисс в мгновение разъярился. Схватив девочку и таща ее перед собой на манер живого щита, он дал знак мертвецам двигаться с ним и прикрывать его. Затем он соскочил со ступенек, брезгливо обошел трупы алопогонных и двинулся к скалам. К цепи. К людям в тиарах, с холодным достоинством смотревшим на него.

– Тобин Четвертого региона, прекрасная Джáи… – он внимательно оглядел рыжую кошку и растянул губы в улыбке. – Мѝрцио, тобин Восьмого… – кивнул ками. – И Áьор Шпáйро, тобин Первого… – казалось, его перекосило при виде серых погон. – Более чем ожидаемо… но что же ты? Да-да, ты?!

Трое мгновенно перестали представлять для него интерес. Он разглядывал кудрявого юношу, полукровку киримо и шпринг, все еще стоявшего за солдатами. Молодой человек сцепил руки перед собой и заламывал пальцы. Он покачнулся, но под пронизывающе холодным взглядом серых глаз нетвердо выступил вперед.

– Óши Крейн, тобин Веспы. Их… послушная тряпка. Оно и видно.

Молодой человек опустил руки, сжал в кулаки. Его уши дрогнули. Форма алопогонного – простая, не парадная, без нашивок, – сидела на нем не лучше, чем могла бы сидеть на сухом дереве. Тем не менее он заставил себя выпрямить спину, даже сделал еще шаг. Теперь он стоял за серопогонным тобином, частично прячась за ним. Тот почувствовал движение и плавно выставил руку в сторону. Его голос был не слишком низким, но прозвучал жестко и спокойно:

– Если собираешься застрелить кого-то, тебе не следует начинать с него.

– А тебе, серопогонная шавка в короне, не следует меня учить. Подойди сюда.

Последнее снова было обращено к худому юноше. Тот сделал полшага, но серопогонный не убрал руку.

– Не нужно геройствовать.

– И все же геройствовать нужно.

Блеснуло дуло пистолета. Сначала Хо' Аллисс, казалось, хотел наставить его на тобина. Но поступил иначе и прижал дуло к виску рыжей девочки, не дернувшейся и лишь зажмурившей глаза.

– Ну же, погеройствуй. Или хочешь, чтобы погеройствовало что-нибудь стреляющее?

Юноша с Веспы обернулся на толпу. Зацепился взглядом за силуэты воздушных кораблей с раздувающимися на ветру красными парусами. Гарант защиты, ставший гарантом смерти. Тобин сделал вдох и шагнул вперед. Закрывавший его мужчина убрал руку.

– Отпусти ее.

– А знаешь, кто она?

– Это…

Стало слышно: юноша заикается. Не очень заметно, но дребезжащие согласные будто разбивались о его ровные заостренные зубы.

– Эт-то неважно. Отп-пусти.

Писатель перехватил рыжую пленницу поперек горла, прижимая к себе. Девочка захрипела. Другая, в форме, рванулась вперед.

– Нет. Это важно . Для тебя это более чем важно.

Хо' Аллисс прищурил глаза. Убрал пистолет и плавно вытянул вперед руку:

– Дай-ка мне тиару.

Он сказал это намного тише, чем все предыдущие слова. Без злости, без угрозы, почти мягко. Юношу вряд ли могло это обмануть или успокоить: он, и так вполне открытый для выстрела, не двинулся. Просто снял украшение с головы и вложил его в протянутую руку. Мужчина усмехнулся.

– И для тебя я так стараюсь?…

Его быстрое движение – точно он собирается нахлобучить тиару на себя – снова было обманным. Тиара легла на голову девочки, вздрогнувшей и пугливо трепыхнувшейся. Рыжая голова дернулась, и украшение упало. Хо' Аллисс не глядя придавил его ногой, и хрупкие стрелы погнулись.

– Посмотри на свой народ, трус. Ева, посмотри на своего правителя. Он тебе нравится?

Девочка уставилась в землю. Она уже едва держалась на ногах. Тобин Веспы вглядывался в нее.

– Да. Посмотри на свой народ. Посмотри!

Это мужчина из поезда уже не произнес. Выкрикнул . В выбитых окнах поезда, откликаясь, вдруг замелькали люди. Их было не очень много. Мужчины и женщины, живые, в большинстве своем не моложе и не старше приговоренной. Сама она, застыв, потянула шею, прищурилась, вгляделась в них. Она ничего не сказала. Не закричала, когда кто-то из окна вдруг окликнул ее и замахал.

– Мы победим!

– Победим, слышишь, Замарашка?

– Ширу все исправит!

Ее лицо, и без того бледное, окончательно потеряло краску и перекосилось от страха.

– Они хотели вырвать себе свободу. Ты знаешь хотя бы одно из этих лиц, трус?

Тобин покачал головой.

– Ты сделал хоть что-то, чтобы их жертва не потеряла смысла?

Юноша не ответил. Его губы шевелились. Но заговорить он явно не мог.