Уильям Риттер - Джекаби

– Я не заметила пруд… Он на заднем дворе?

– Нет. На третьем этаже. Вы его не пропустите.

Джекаби поставил ногу на нижний ящик и быстро достиг вершины самодельной лестницы.

– Погодите, что вы делаете?

Я обеими руками придержала верхний ящик, заметив, что пирамида вот-вот рухнет. Джекаби схватился за металлические перила узкого балкона и подтянулся.

– Мне нужно еще раз навестить квартиру номер 301. Если Артур Брагг был репортером и готовил очередную статью, а затем получил дыру в груди и недосчитался нескольких стаканов крови… – Детектив не закончил свою мысль.

– Конечно! – подхватила я. – Возможно, его убили из-за того, о чем он писал. Но… почему вы не хотите, чтобы я пошла вместе с вами?

– Потому что… – Джекаби поставил одну ногу на тонкие металлические перила и полез на следующий балкон, царапая ботинками кирпичную кладку. – Вы провели со мной все утро, но не упали в обморок, не поколотили меня и не превратились в водоплавающую птицу. Я очень надеюсь, что так и останется, во всяком случае, в первый ваш день на работе.

– Вот оно что, – ответила я, начиная понимать, что проще смириться с тем, что говорит детектив, чем требовать от него объяснений. – Тогда увидимся у вас в кабинете.

Джекаби залез на балкон третьего этажа и принялся открывать окно. Вдруг он замер, внимательно посмотрел на подоконник и что-то пробормотал.

– Что там? – крикнула я.

– Ничего. Это окно в конце коридора. Я вижу дверь мистера Хендерсона.

Он полностью открыл окно и просунул ногу внутрь.

– Не попадитесь! – громким шепотом сказала я.

– Кстати, – заметил Джекаби, – у меня в кабинете стоит банка с надписью «Залог». Если я до вечера не вернусь, принесите ее в участок на Мейсон-стрит, хорошо? Я обычно сижу в первой или во второй камере. Спасибо заранее. Увидимся!

Джекаби исчез в окне, и меня охватило знакомое чувство. До этого момента события дня казались мне необычными и на редкость примечательными, но бросали меня уже не впервые – в этом отношении я была весьма и весьма опытна.

Мой отец пользовался огромным уважением в определенных научных кругах, из-за чего постоянно бывал в командировках. Конечно, со мной оставалась мама, но ее амбиции ограничивались выбором зонтиков и рецептами сэндвичей. Наверное, большинство маленьких девочек предпочли бы наряжаться вместе с мамой, а не знакомиться с работой отца, но им не повезло родиться в семействе бесстрашного Дэниела Рука. Для него «работать» означало ездить по экзотическим местам с группой отважных искателей приключений, одетых в хаки. Не могу сосчитать, сколько раз я просила его показать мне настоящие раскопки, но все было тщетно. Пока он исследовал пропавшие цивилизации и раскапывал кости доисторических чудищ, я исследовала сад и полола грядки, получая по два пенни на сладости.

Но теперь я была не в мамином саду. Я стояла под балконом в переулке, где пахло помоями и тухлой рыбой. Голова кружилась от переизбытка впечатлений. На этот раз все было иначе. За последний час на мою долю выпало больше приключений, чем за всю жизнь дома и в заграничных странствиях. Инспектор Марлоу говорил прямо как мой отец. «Это дело не женское», – сказал он, но Джекаби взял меня в самое пекло и даже несколько раз спросил мое мнение. Из-за этого я с нетерпением ждала следующего шанса поработать с этим чокнутым детективом. Пожалуй, мне не стоило обижаться, что меня услали подальше от греха, ведь мне вот-вот предстояло столкнуться с новыми трудностями.

Я вернулась на улицу и обдумала варианты. Кратчайший путь к странному дому на Авгур-лейн лежал мимо полицейской баррикады. Решив, что Марлоу вряд ли заметит меня и в любом случае не станет возражать, если я просто пройду рядом, я стала пробираться сквозь толпу зевак, держась как можно ближе к зданию и посматривая на окна в поисках силуэта моего странного нового начальника.

Так и не заметив его, я понадеялась, что Джекаби быстро покончит с делом. Старший инспектор Марлоу уже шел к двери, его наручники отбивали четкий ритм. В ногу с ним шагал еще один человек – должно быть, комиссар полиции. На нем был дорогой костюм, который многое мог рассказать. Он был чуть старомоден и несколько напоминал полицейскую форму. Длинное угольно-черное пальто украшали военные эполеты и красный кант. На голове у комиссара красовался красный бархатный котелок, поля которого были чуть шире обычного. За темную ленту было заправлено яркое перо. Комиссар держал в руке блестящую металлическую трость и шел, выпятив грудь и высоко подняв голову. В целом он выглядел чуть-чуть менее броско, чем кричащий рекламный щит с огромными буквами «Я ЛУЧШЕ ТЕБЯ».