Уилльям Риттер: Джекаби

Стоял конец января. Когда я сошла по трапу на берег, Новую Англию уже укрыл одеялом недавно выпавший снег. Нью Фиддлхем сверкал в уходящих сумерках. Заледеневшие стены выстроенных вдоль набережной домов мерцали в свете фонарей, словно бриллианты во мраке. Их сияние отражалось, танцуя, на волнах иссиня-черной глади Атлантики.

Окруженная размытыми очертаниями домов, я продолжала идти, имея при себе один-единственный чемодан, в котором уместился весь мой нехитрый скарб. После стольких недель плаванья ступать по твердой земле было слегка непривычно. До боли знакомый теперь город тогда, холодной зимой 1892, казался загадочным. Каждое светящееся окно, каждая темная аллея были полны неизведанных опасностей и увлекательных тайн.

Город не был стар, во всяком случае, не настолько, как те города, что я успела посетить во время своих странствий. Но со всем этим стойким великолепием и гранитной уверенностью он ни в чем не уступал портовым городам Европы.

Я бывала в горных селениях на Украине, в острогах Польши и Германии, в поместьях родной Англии. Но и мне было не просто устоять перед пугающим гулом оживленного, пульсирующего американского порта. Даже когда последний луч света исчез в темноте вечера, док все бурлил смутными силуэтами, спешащими по своим делам.

Лавочник запирал ставни, закрывая свой магазин на ночь. Уволенные на берег моряки брели вниз по набережной в поисках безумных развлечений, на которые можно спустить с трудом заработанные деньги. Женщины с глубокими декольте, жаждущие помочь им спустить эти деньги побыстрее.

В одном мужчине я узнала своего отца. Уверенный и успешный он, как обычно, поздно возвращался домой, предпочтя провести вечер на работе, чем с семьей, заждавшейся его дома.

Девушка в другом конце дока плотнее запахнула свое пальто и опустила голову вниз, когда толпа моряков проходила мимо. Ее немного трясло, но она продолжала идти, не давая бурному смеху мужчин сбить себя с курса. В ней я видела себя — потерявшую любимого девушку, упрямую и идущую куда угодно, лишь бы не домой.

Холодный ветер пронесся по пирсу, пробравшись под подол платья и сквозь швы моего тоненького пальто. Я ухватилась за старый твидовый картуз, прежде чем его сдуло. Эту мальчишескую моду отец называл «под газетчика», но мне она пришлась по душе. Хотя в этот раз я пожалела, что не предпочла пышные нижние юбки, без которых, по мнению моей матери, был не мыслим надлежащий наряд для леди. Крой моего простого зеленого платья был крайне удобен для прогулок, но ткань легко пропускала холод.

Я подняла вверх шерстяной воротник, укрыв горло от снега. В карманах позвякивала горсть монет, оставшихся от работы заграницей. Ничего кроме сочувствия на них не купишь, сколько бы ни торговался. Но каждая из них могла рассказать свою историю. И я радовалась этой звонкой компании, продираясь сквозь хрустящий снег к гостинице.

Джентльмен в длинном коричневом пальто со шрамом под бровью придержал дверь, пропуская меня внутрь. Повесив пальто и шляпу у двери и пристроив рядом свой чемодан, я стряхнула с волос снежинки и оглянулась. Здесь пахло дубом, дровами и пивом. Мои онемевшие на морозе щеки щипало от исходящего от огня тепла. Полдюжины клиентов разместились за тремя — четырьмя простыми круглыми деревянными столами.

В дальнем углу стояло пианино, скамья возле него пустовала. Я выучила несколько мелодий наизусть в те времена, когда брала уроки в гимназии. Мама настояла. По ее мнению, леди должна владеть инструментом. Она бы упала в обморок, если бы узнала, каким вульгарным образом я намерена использовать это умение, да к тому же находясь в одиночестве в этой странной американской таверне. Я постаралась поскорее переключить мысли с властного благорассудства моей матери, а то еще ненароком увижу в нем смысл. Нацепив свою самую очаровательную улыбку, я направилась в сторону бармена. Стоило мне подойти, как он приподнял густую бровь, из-за чего на лысине собрались морщины.

— Добрый вечер, сэр, — сказала я, остановившись у стойки. — Меня зовут Эбигейл Рук. Я только сошла с корабля и ограничена в финансах. Могу ли я немного подзаработать, сыграв на вашем пианино пару…

— Оно не работает. Уже несколько недель, — ответил он, перебивая.

Должно быть, на моем лице отразилось смятение, судя по сочувствию, с которым он смотрел на меня, когда я собралась уходить.