Сергей Алексеев - Запах цветущего кедра

Они бы сцепились в этот момент, но дежурный принёс козлёнка на вертеле и торжественно водрузил на стол.

— Глядите, чтоб не пронесло, — предупредил он. — Немного недожарился. А то будете в репейниках сидеть и золото трясти, как гады ползучие.

Мужики потянули носами, на минуту забыли распри, Бурнашов взялся разливать водку.

— Горячее сырым не бывает!

Кошкин отрезал у козлёнка заднюю ногу, выпил и стал есть. Гохман уступать ни в чём не хотел, потянулся за второй и тут увидел, как из прошлогодней травы выступил Гарий Сорокин. Был он в пижаме, тапочках, весь всклоченный и усыпанный репьями.

— Явился добровольно, — заявил он, приблизившись. — Прошу это зафиксировать в протоколе. Который потом составят. Безо всякого принуждения...

Прокурорский чуть не подавился и, чтобы скрыть смятение, наехал на ясашного, дескать, мясо жёсткое — не угрызёшь. Бурнашов Сорокина в лицо не знал, поэтому обратил внимание только на его странный вид и некое заворожённое отстранение в глазах. Но Кошкин вовремя вспомнил, что почти уволен, собрался в адвокаты и ощутил соответствующий кураж — налил стакан водки.

— Вкуси, клиент! — и положил перед ним щедро оторванный козлиный бочок.

— Он не арестует — не бойся, — язвительно заверил Гохман. — Его пнули из прокуратуры. Он теперь — адвокат доморощенный!

— Нет, я же знаю, — простодушно признался Сорокин. — Вы — следователь Кошкин. Потому я и пришёл к вам, чтоб потом недоразумений не было, чтоб сами всё зафиксировали. А то много всяческих домыслов будет, версий, вопросов. Особенно когда канадское правительство вмешается...

Кошкин посмотрел недоумённо, из сказанного он ничего не понял.

— Зачем оно вмешается?

— Из-за меня.

— Давай сначала выпьем! — решил прокурорский. — С тобой без стакана не разберёшься. А правда говорят: у вас, сектантов, спиртное под запретом и мясо не едите?

— Это смертельный яд, — признался Сорокин. — Чишовел... От него люди сначала теряют свой образ, потом умирают. Запретный плод.

— Ты хоть раз в жизни пробовал эти плоды запретные?

— Нет ещё...

— Тогда брось свои заморочки и не прикидывайся. Пей и закусывай, пока угощаю. Заодно испытаем, какой это яд!

Тот посмотрел на Кошкина с надеждой, вдруг взял стакан, залпом выпил до дна и стал жадно сгрызать мясо с козлиных рёбер.

— Ну вот, можешь, когда захочешь! — одобрил Кошкин. — И как? Не стошнило? Прокатился твой яд, как по маслу?

— Я ничего не чую, — с сожалением произнес Сорокин, прожёвывая. — Чишовел не имеет ни вкуса, ни запаха...

— У вас случилось что-то непоправимое? — спросил Бурнашов, тревожно наблюдая за Сорокиным.

— Да, случилось, — живо откликнулся тот, налил себе и выпил ещё стакан, словно воду. — Я избавился от многолетней зависимости.

Прокурорский усмехнулся.

— Ты так, братец, можешь и горькую запить. И попасть под другую зависимость! С трезвенниками это бывает.

Сорокин отложил ребро и вытер руки о пижаму.

— Нет, я пить больше не буду. И мясо есть. Это в первый и последний раз. Вот увидите.

— Всё понятно, — со знанием дела заключил Бурнашов. — Тебя бросила любимая женщина.

Тот неожиданно просиял.

— Она не бросила! Её похитили. Наконец-то это свершилось! И я теперь свободен и даже счастлив.

Мужики за столом вопросительно переглянулись.

— Кто похитил? — спросил Кошкин.

— Мне был послан провидением человек... Которому я доверился. И доверил мою Дусю. Он и похитил. Причём сделал это бескорыстно! А я, глупец, гостиницу ему предлагал!

— Дуся — это Евдокия Сысоева? — уточнил Бурнашов. — А похитил Колюжный?

Сорокин скорбно опустил голову.

— Матёрая прошла через страдания и муки... Она достойна быть счастливой.

— Не переживай! — подбодрил прокурорский и налил водки. — Украли — туда и дорога. За это и выпить можно. Если не брешешь... На что министерскому сынку воровать эту тварь? Да у них в Москве таких!..

— И отроковиц из общины тоже похитили, — как-то просто и счастливо добавил Сорокин. — Всех до одной! Так что вам и спасать некого.

— Тьфу! — Кошкин выругался, выпил и стал закусывать. — Я уже поверил! Ты что, на всю голову отмороженный? — и повертел костью у виска.

Сорокин невозмутимо вылил водку на землю.

— Очень просто проверить... Сейчас вертолёт прилетит, и случится большой переполох, разочарование...

— Всех женщин похитили? — Бурнашов подсел к нему ближе.

— Всех, и вашу тоже.

— Мою? Сашеньку? Александру?

— Не знаю имени... Вы недавно перед ней на коленях стояли. Такая очаровательная блудница, которая на вертолёте прилетела... Разве это не ваша?