Лев Соколов - Золотой конвой [СИ]

— Чего застыл? — Хлопнул меня Иван. — Садись.

— Нам тут еще пару дней куковать, — буркнул я. — Успеет все надоесть. И стоять, и сидеть, и лежать.

В коридоре послышался зычный голос проводницы.

Начали разгонять провожающих.

Что в поездке? Попутчица оказалась нормальной теткой. Правда утром и вечером пришлось несколько раз, по её просьбе, входить и выходить, чтоб она переоделась. Я такие моменты брал свой кошелек и документы, — такое уж наше время… Остальной наш туристический скарб, как я подозревал, тетке при любых раскладах не понадобится. Спрятанный в моем рюкзаке компактный ТОЗ-106 со складным прикладом, женщине не край как нужен. А Ванина «сайга» и Пашин помповый дробовик, были чуть ли не выше дамы, — так что и не унесешь. Павел же в такие моменты тащил с собой некий пластиковую папку, — и я понял, что скорее всего знаю, где он держит заветную карту. Но в это дело я пока не лез. Незачем нервировать будущего миллионера. Покажет, как придет время.

В начале пути, правда, был момент, когда я решил, что тетка слегка подвинулась крышей, — потому что она несколько раз вскакивала. Выходила из купе в коридор, и тут же возвращалась обратно. Когда дама все же убежала, Ванька объяснил, что теперь в поездах на туалетах висят здоровенные табло, на которых сразу написано — «занято». Так что привычная беготня до туалета вхолостую, и попытка оторвать запертую ручку, теперь вышли из разряда модных развлечений. Я этому так прямо и восхитился.

Питание было включено в билет, кормили хорошо. Розеток было много, что облегчало зарядку телефонов. Павел первое время страдал — было видно, что ему хочется обсудить подробности кладоискательства. Поэтому он время от времени тяжко сопел, и бросал косые неодобрительные взгляды на нашу попутчицу. Но потом смирился, заказал у проводницы чая, и уткнулся в свой телефон. Собственно, мы все втроем уткнулись. Павел читал какой-то кровожадный американский триллер товарища Кинга. Про небрежно убитую ведьму, которая теперь восставала, и мстила обидчикам, и всем, кто под руку попадется. Сам Кинг был изображен на электронной «обложке» Пашиного файла, и увидев лицо автора, я понял почему у того такие страшные книги… Ваня читал некоего Пелевина, про какого-то мужика, которого чуть не насильно пихнули в ракету для полета в холодный космос. Лицо у Пелевина не сильно уступало американскому коллеге…

Я в то время имел в телефоне наполовину дочитанный, «Де рерум натура» Тита Лукреция Кара. Благо у меня был шикарный скан издательства академии наук СССР 1946-го года, где параллельно шел и латинский оригинал, — и русский перевод. К сожалению, тяжеловесные латинизмы пришлось отложить. Раз мы собрались на серьезное дело, — хотелось хоть немного изучить обстоятельства эпохи, во время которой был сокрыт наш клад. Это Ванька мог себе сейчас позволить читать Пелевина. Он по теме гражданской уже забыл больше, чем я когда-нибудь узнаю… Поэтому я начал читать заранее закаченные мемуары генерала Сиднея Грейвса «Америка» с Сибериан Адвенче». Их я мог читать свободно, — чай не золотая латынь.

Этот самый генерал Грейвс был командиром американского корпуса интервентов в Русскую Сибирь в 1918-20-х годах. Взгляд постороннего всегда интересен. Ну, с поправкой на американский антикоммунизм, конечно. К моему удивлению, никакого особого антикоммунизма в книге не оказалось. Наоборот, американец так описывал зверства своих союзников — белых колчаковцев, что я лишь удивился — как Колчак при такой политике вообще смог удержаться у власти хотя бы эти неполные два года?! Собственно, выходило, что любого крестьянина, который не хотел воевать, колчаковцы нарекали «коммунистом», пытали и расстреливали. Причем расстрелы были обыденным и массовым делом.

Читать это было тяжко.

Покончив с Грейвсом, я начал читать мемуары британского капитана Девида Тиккерея, который мариновался в тех же местах в британском экспедиционном корпусе. Британец в своих воспоминаниях первым делом облил густым презрением американцев, как никудышных вояк, — с наслаждением приводя конкретные примеры. (По нему, большинство американцев было калифорнийскими добровольцами, которые просто сбежали в армию от беспросветной нищеты, а воевать совершенно не хотели). А во-вторых, автор порадовал меня описанием обязательности и пунктуальности русских сибиряков. По его словам, угрозами добиться чего-то от русских крестьян было трудно. Но если удавалось договорится со старостой, — то не было случая, чтобы заказанные возчики не приехали, или хотя бы опоздали. О колчаковцах британец отозвался по-британски сдержанно, отметив, что некоторые из них были неплохими парнями, но таких было немного; большую же часть колчаковских офицеров губили спиртное, и алчность.