Макс Фрай - Так берегись [litres]

У меня с тайной изнанкой нашей реальности вечно так получается: я здесь слишком счастлив, чтобы держать себя в руках, поэтому впадаю – не в детство, конечно, а примерно в очень раннюю юность, когда ума ещё нет совсем, зато сердца так много, что в теле едва помещается; иными словами, на Тёмной Стороне я обычно дурак, но ужасно трогательный, сам бы такого любил и берёг, если бы встретил. Ну вот и Тёмная Сторона тоже любит и бережёт.

Поскольку на Тёмной Стороне я и правда изрядно глупею от счастья, у меня с годами выработалось твёрдое правило: сперва какое-то время тут погулять, успокоиться, привыкнуть к восторженному состоянию, насколько это вообще возможно, собраться с мыслями, вспомнить, чего хотел, а уже потом, если очень надо, говорить о делах. Нередко это приводит к тому, что я возвращаюсь домой, так ничего и не уладив, потому что проблема вылетела из головы, но это не беда, всегда можно снова вернуться. Лучше уж так, чем какую-нибудь ерунду, не подумав, сказать. Очень осторожным и осмотрительным надо быть человеку, чьи высказанные вслух на Тёмной Стороне желания исполняются прежде, чем успеешь осознать, что ляпнул глупость, и крикнуть: «Ой, нет!»

А сейчас мне надо было подумать, как никогда прежде. Было о чём.

С одной стороны, я по-прежнему очень сердился – просто по инерции, очень уж мне с непривычки понравилась эта бодрящая злость. Но успокоившись, я наконец сообразил: а вдруг, у Агаты просто не было выхода? Возможно, моя сила расходуется, как бензин, и сегодня как раз внезапно закончилась? В таких обстоятельствах заранее не предупредишь. Наваждение начало исчезать, Агата закричала: «Дай мне силу, я хочу быть!» – ну или не закричала, а просто подумала, или представила, или как она в таких случаях поступает? Не важно. Жить захотела и сделала, что смогла. Её вообще-то можно понять. Утопающий хватается за соломинку, вот и она схватилась – за меня. Больше не за кого. Кроме меня, у неё во всей Вселенной никого нет.

Я думал об этом и чуть не плакал от сострадания. Снова привычно представлял на её месте себя. Вот что бы я сам, интересно, делал, если бы единственным источником жизни для меня стала сила какого-то малознакомого – собственно, вообще незнакомого – постороннего колдуна, в которого и поверить-то довольно непросто? Мало ли что привиделось в смертном сне. Нет, правда, что бы я делал? Да взял бы сколько можно, без вариантов. А потом догнал бы и попросил добавки. Ну вот и она догнала.

Сердиться, получается, не на что. И наказывать её не за что, хотя я, конечно, за этим сюда пришёл. Чтобы, пока моя злость в кои-то веки сильней сострадания, поступить, как с самого начала советовал Джуффин: попросить Тёмную Сторону расторгнуть мою связь с наваждением и посмотреть, что из этого выйдет. Может, оно действительно не исчезнет. Ну или только частично утратит вещественность, превратится в туманный призрак – ничего страшного, так даже красивей. А если всё-таки исчезнет, туда и дорога… вру, конечно, какое там «туда и дорога», если поезд с Агатой исчезнут, никогда себе этого не прощу. Просто пока я был в ярости, это не имело значения. А теперь снова стало иметь, вот в чём беда.

– Посоветуй, как мне быть с этим поездом, а то я совсем запутался. Сам не понимаю, чего хочу. Такой поезд отличный, такая чудесная женщина, такие у неё удивительные выдуманные миры, но как же я задолбался! – сказал я вслух, как будто Тёмная Сторона была моим другом, у которого можно просто спросить совета в непростой ситуации.

Тёмная Сторона, собственно, и есть такой друг, просто советы она обычно даёт не человеческим языком, а событиями, ощущениями, резкой сменой пейзажа, углом падения света, траекторией полёта какого-нибудь из ветров и другими красивыми, но невнятными намёками. Истолковать их правильно, теоретически, наверное, можно, если быть многоопытным мудрецом десяти тысяч лет от роду, но со мной так говорить практически бесполезно: я и слова-то понимаю далеко не всегда.

Однако на этот раз случилось нечто настолько из ряда вон выходящее, что я до сих пор не уверен, что оно действительно произошло. Может, мне просто почудилось, будто голос, такой тихий, что непонятно, мужской или женский, щекотно шепнул в самое ухо: «Не знаю». Вот тебе и получил совет. История всей моей жизни: невозможное чудо случилось, понятно так ничего и не стало, зато стало смешно.

Я шел и смеялся, сквозь смех говорил: «Ну, спасибо!» – и всем телом, или скорее всем, что у меня есть кроме тела, чувствовал, что Тёмная Сторона вселится вместе со мной.