Карина Демина: Ловец бабочек [СИ]

— Никогда не стоит спешить, — он говорил.

Не для себя.

Для того, кто сегодня готов переступить черту…

…он надеялся, что тот готов, что два года не прошли даром.

— Спешка означает, что ты плохо подготовился…

Пуговицы падали не на пол, но в коробку, которую он доверил держать. Глухой звук, неприятный, и ученик всякий раз вздрагивал.

Не ошибся ли?

Не то, чтобы это так уж сильно беспокоило, но… все-таки времени жаль. Да и игра затевается интересная, будет жаль отложить ее еще на год-другой. И, следовало признать, что вся его натура требовала того, что должно было произойти в ближайшие полчаса.

Он зажмурился, представив себе, как это будет. И горячая волна возбуждения поднялась изнутри. Во рту пересохло, а сердце застучало быстро… пожалуй, это волнение — единственное, которое он был способен испытать.

— Возьми нож, — он отступил, предоставляя ученику право сделать первый разрез. — Держи крепко. Помни, о чем мы говорили… она — всего лишь груда плоти…

— Д-да…

Узкий клинок взрезал ткань легко. Та трещала. И разрез получался ровным. Это хорошо. Значит, руки не дрожат.

Пока не дрожат.

— Посмотри на это, — он приобнял ученика, наклонился к покрасневшему его уху, такому горячему. — Посмотри и скажи, что ты видишь.

— Женщину…

— Мясо. Ты видишь перед собой всего-навсего мясо…

И тело нехорошо.

Рыхловатое. Еще девичье, но уже начавшее расползаться. Грудь обвислая. Дрябловатый живот, который и на столе выделялся белесою горкой. Бедра. Черный треугольник волос, на который ученик уставился жадно…

— Это мясо мнит себя разумным. Это мясо полагает, будто бы ему позволено… — он нашептывал слова, которые говорил не раз и не два, и дыхание ученика выравнивалось. — Вспомни, сколько раз подобные ей унижали тебя… смеялись над тобой… за твоей спиной перешептывались… обсуждали… они не понимали, не желали понимать, кто ты есть на самом деле…

Ученик сглотнул.

— Не спеши, — он удержал руку, которая дрогнула и оставила на белой коже тонкий порез. Вид крови заставил ученика оцепенеть.

Плохой признак?

Хороший?

Кричковец был талантлив, но… он решил, будто умнее своего учителя, за что и поплатился. Этот же… этот другой по натуре, он трусоват, что в какой-то мере хорошо.

Управляем.

И голоден… он сам не понимает своего голода, но сегодня все изменится.

— Мы так долго к этому шли. Нельзя все испортить.

— И-извини…

— Ее надо растереть, а то замерзнет.

— А не все ли равно? Она же…

— Она должна осознать, кем является, а холод притупляет боль. Нам это не нужно.

Ученик кивнул.

Как-то слишком уж поспешно кивнул. А с жертвы их, такой нелепой, уродливой даже в своей наготе — все-таки на будущее надо будет попросить кого-нибудь поинтересней — глаз не сводил. И голод его ощущался. Почти запредельный… а ведь он бы и сам дошел, пусть через год или через два, или через пять, но сорвался бы однажды как-нибудь по-глупому. Очередное неудачное свидание или, что вероятней, неудачная женитьба и неудачная жена. Ежевечерние скандалы. И постоянное зудение.

Унижение.

И бессмысленное бытовое убийство, которое раскрыли бы за пару часов. А то и, мучаясь совестью — глупость несусветная — он сам бы признание подписал… и после, уже за решеткой, вспоминая о том, как это было, жалел бы об одном — что убил эту суку слишком быстро.

…девушка застонала.

И открыла глаза.

И закричала бы, но он вовремя вставил в рот кляп. Ему самому, конечно, крики не помешали бы, но… не стоит испытывать человека больше, чем он готов выдержать.

— Тише, — он погладил жертву по щеке. — Веди себя хорошо, и тогда будешь жить…

Не поверила.

Правильно.

Он бы тоже не поверил бы на ее месте, но к счастью, ныне все находились на правильных местах.

— Масло наноси без спешки… движения мягкие, осторожные… вот так…

Девка поскуливала.

Ерзала.

Ученик старался, преодолевая неловкость — он впервые прикасался к обнаженному телу… даже те, которым он платил за удовольствие, не удосуживались раздеваться полностью.

И они, продавая себя, умудрялись его презирать.

…вот так.

Без спешки.

Сдерживая колотящееся сердце…

— А теперь бери инструмент… и не спеши… у нас с тобой целая ночь впереди. Помнишь, как я тебя учил… начинай со внутренней части бедер, здесь кожа очень нежная.