Мария Бородина - Завтра я стану тобой

– Неужели все без исключения?! – выдавила я с изумлением.

– Не все, – отрезал Лукас. – Но большинство.

– Почему тогда… – я задержала дыхание, пытаясь сформулировать вопрос так, чтобы не выдать себя. – Почему же ты часто ходишь наружу?!

– Там есть многое, что может удивить. Например, небо. Оно похоже на шёлковое покрывало над головой. Каждый раз, когда дует ветер, оно складывается по-новому. А ночью на нём появляются блёстки.

– И как же оно не падает? – попыталась изобразить удивление.

– Наверное, его держат те, кого мама зовёт Покровителями, – суставы Лукаса громко хрустнули. Должно быть, откинулся назад или пожал плечами. – И они же зажигают ночью свечи.

– А они не устают? Это ведь тяжело, держать небо, не выпуская его ни на секунду.

– Не думаю, – выдохнул Лукас. – Они ведь могут всё. Всё, что захотят!

Некоторое время мы молчали. Лукас нежно перебирал мои волосы, а я пыталась склеить воедино полученную информацию. Нужно узнать, что это за место. Хотя бы приблизительно. Пока всё, что мне удалось соткать из обрывков, походило на расцвеченную сказку, порождённую детским воображением.

– Тогда почему Покровители ещё не освободили нас? – спросила неожиданно для самой себя. – Почему подвергают нас опасности? Заставляют рисковать?

– Нас не ждут снаружи, Элси, – Лукас горестно вздохнул.

– Думаешь?

– Там уже есть и ты, и я, – я снова услышала, как Лукас улыбается. – И наша мама. Мы свободны там, и живём, как захотим. И мы счастливы там втроём.

– Глупости!

– Нет, не глупости, – Лукас хихикнул. – Есть вещи, которым не нужны доказательства.

Я едва сдержала ностальгическую улыбку. Вот они, яркие детские фантазии во всей красе. Защитная реакция на травму. Неудивительно: что он вообще видел, кроме этих стен? Хорошо, пусть воображает себе другую жизнь, за пределами этой комнатушки, если ему от этого легче. Мечтать – его неприкосновенное право.

Тёплые руки с мозолистыми пальцами вплетались в мои волосы, как гребень. И с каждой минутой проблемы уплывали всё дальше. Я даже позволила себе расслабиться, несмотря на отвратительное головокружение. Пожалуй, всё, чего мне не хватало раньше – близкий человек. Тот, кому я могла бы довериться и открыть самые потаённые уголки души. Родственная душа, готовая подхватить под руки, когда нет сил идти дальше. Девочка Элси, никогда не видевшая мира, оказалась куда богаче Сириллы Альтеррони.

– Элси, – выдал Лукас неожиданно. – Ты какая-то другая сегодня.

– Нет, – должно быть, я побледнела ещё сильнее. Щёки моментально похолодели, а на лбу выступил холодный пот. – Это всё недуг. Голова слишком сильно кружится.

– Справа или слева? – выстрелом ударилось в переносье. – Отвечай.

– Что справа или слева?

– Справа или слева? – повторил Лукас более настойчиво.

– С-слева, – выдохнула я, едва не захлебнувшись словами.

– Ты прыгнула! – Лукас неожиданно вскочил, чуть не уронив меня. – Нет, не ты. Элси прыгнула!

– Я не прыгнула, Лукас! – тревога забилась в груди, как подстреленный голубь.

Ещё немного, и меня прижмут к стенке! Нужно срочно выкручиваться, но как?! В голове мелькнули две мысли. Можно, конечно, сознаться во всём. Но не факт, что узнав о прыжке, Лукас и мать будут держать эмоции при себе. Судя по тому, какую реакцию демонстрирует Лукас, такого не будет точно. Крики привлекут внимание Элсарио, обязательно привлекут! И тогда нам несдобровать.

Можно продолжать притворяться той, кем я не являюсь. Тогда у нас появится маленький, но шанс. Шанс! Четыре буквы. И пронзительная надежда, которой можно упиваться до бесконечности – в каждой.

– Элсарио?! – выдавил Лукас с пренебрежением. – Это ты?! Признавайся!

Я едва не поперхнулась вязкой слюной. И – на всякий случай – отползла по койке подальше. Такого поворота событий я просчитать не сумела.

– Что там? – судя по приближающимся шагам, мать оставила сковородки и ринулась к нам.

– Она прыгнула, мам! – испуганно прокричал Лукас. – Это не Элси! Это кто-то другой, кто слишком хорошо ею притворяется!

– Элсарио?! – испуганный голос матери вспорхнул под потолок, как бабочка.

– Я Элси! – выкрикнула, что есть мочи, и с неожиданной резвостью подскочила на койке. – Элси!

Я спустила ноги на пол и, не сумев устоять, бухнулась на четвереньки. Локти и колени заныли, встретив землю, бёдра прострелила боль. Слабость впечатала меня в холодный пол, не давая подняться.

– Признавайся, Элсарио, – строгий голос матери пронёсся надо мной. – Ты специально это подстроил?!