Элеонора Раткевич - Час кроткой воды

Потому что судьба и будущее присоединили свое воздаяние к приговору человеческого суда.

Откат завистника все-таки настиг – хотя и не совсем обычный.

Как правило, откат отнимает жизнь или разум. Будущее не щадит гадателей, изломавших чужие судьбы. Даже Чистое Зеркало едва не поплатился жизнью – а ведь он был виновен всего лишь в неосторожности, позволившей Шелковому Поясу учинить гнусности над ни в чем не повинными людьми. Шелковый Пояс убивал соперника не своими руками и покушался на судьбы и жизни не своих посетителей – но расплата настигла и его.

Во-первых, он утратил свою способность верно оценивать чужие слабые стороны, водить за нос, соблазнять, уговаривать… да он сейчас и кошку не смог бы уговорить съесть вкусную рыбу!

А во-вторых, его покинул не только наработанный годами опыта дар Читающего, но и удача. Есть ведь такие бедолаги, что прицелятся молотком по гвоздю, а тяпнут беспременно по пальцу. Или споткнутся на единственной на всю улицу выбоине в мостовой. Или возьмут, к примеру, миску с горячим супом, а она у них в руках сама собой и лопнет. Обычно для таких людей делают храмовые талисманы, чтобы приманить и удержать удачу. Но талисмана, способного помочь Шелковому Поясу, не существовало и существовать не могло. Любой из них рассыпался от малейшего его прикосновения – и неудивительно. Он сам, своими руками, отогнал от себя свою удачу, попытавшись убить чужую.

Гадатель служит судьбе. А судьба тоже знает, что такое служебное преступление. И не склонна его прощать.

Шан затянул пояс и бережно расправил каждую складку на своей еще необмятой форме с луной, окруженной серебряными лучами – знаком новой должности.

Уже не просто сыщик, а старший сыщик. Теперь он может возглавлять сыскную группу и даже замещать начальника управы во время его отсутствия. По сравнению с этим служебным великолепием меркнет даже то, что он невообразимо поднялся в ранге. Охвостье из Подхвостья получило ранг ли. Ошалеть можно.

А все-таки серебряные лучи вокруг его луны Храмовой Собаке дороже.

Повышения и награды получили все, так или иначе связанные с делом гадальщика – не один только Шан. И самый, пожалуй, необычный дар достался Ласточке.

За спасенную жизнь своего наставника король не жалел ничего. Он был готов осыпать наградами их всех… но что можно дать женщине, у которой все есть?

Не в должности же ее повысить, в самом деле – по причине отсутствия должности. Деньгами оделить? Так семья Тайэ уже это сделала – со свойственным ей тактом. Когда к деньгам прилагается приглашение во внутренний сад – это уже не плата, а подарок. Что же тогда остается? Земельное владение? Да к чему оно Бай Ласточке? Лишние хлопоты, и только. Она хоть и двужильная, но причитается ей все-таки награда, а не новые труды. Почет и слава? Табличка с ее фамилией и прозванием в храме? Может, даже арка в ее честь? Вот уж нет. Подобные сооружения все-таки лучше возводить в честь покойников. Или людей настолько знатных и прославленных, что им это уже не повредит. А для простого человека это чистейшая отрава. Лишить женщину убежища частной жизни, выставить ее на погляд, сделать предметом сплетен и пересудов, столкнуть в болото чужой зависти… нет, ну вот вы представьте себе, что собрались принять ванну, разделись – и вдруг оказывается, что вы не у себя дома, а на главной площади с голым задом. Вам точно понравится?

Его величество не стал наказывать Ласточку деньгами, землей или славой. Королевский дар был совершенно иного рода.

Король своим рескриптом пожаловал Бай Ласточке право один раз обратиться к нему с любой просьбой – и просьба будет исполнена. Однако это было только половиной дара. Вторая половина заключалась в том, что и рескрипт, и сопровождающее его письмо король написал собственноручно, не прибегая к услугам секретаря или писца.

Личное письмо короля. Великая честь – а не равнодушная слава. Слова, сказанные человеком человеку. Даже если один из них король, а другая – деваха из Подхвостья. Слова, что согреют ей душу в любые холода.

Это был прекрасный дар.

Но и остальных никак уж не обидели.

Служебное повышение получили все – и первым, разумеется, Дылда, ставший из простого стражника старшим. Луны на плечах Шана и Ная засияли серебряными лучами. Тье был досрочно переведен из лончаков в сыщики, пройдя за пять дней работы год службы. К тому же королевский указ дозволял ему в виде исключения служить под началом отца под своей настоящей фамилией, так что теперь он вообще-то уже не Тье, а снова Хао. На свой лад это было подарком и для начальника управы – ибо переводиться повышения ради в столицу Волчьи Брови отказался наотрез. Взамен король добавил лучи и к его серебряной луне, дав ему право в случае надобности возглавить сыск не только в Далэ, но и во всей области.