Сэмюэл Хэлпин - Очень странные Щеппы [litres]

Печатная машинка щёлкнула и зажужжала. Вытянутые из головы Эразмуса истории заполняли страницу за страницей, а его зелёные глаза тем временем неуклонно бледнели, пока не стали серебряными.

Бонхильда была не столь продуктивна, как её сёстры. Она не знала, с чего начать. За последнее время лишь пара её кондитерских экспериментов закончилась удачно. Тонкий жасминовый вкус, что она вобрала из Вэнди Покс, сделал её одуванчиковые блинчики настоящим хитом. Их продавали даже в дорогущем гастрономе «У Робеспьеров». И нельзя забывать об Эндрю Букере, из сладости которого она приготовила солоноватые лакричные конфеты с таким сочным, богатым вкусом, что зубам точно не поздоровится. Их сметали с полок в Скандинавии. Но в этот раз ей хотелось превзойти саму себя, создать нечто настолько нежное и сладкое, что покупатели будут драться за возможность это попробовать.

Она посмотрела на неподвижное тело Поппи. Забрать сладость детского сердца куда сложнее, чем может показаться. Ложка, как выяснилось, была не самым удобным прибором. Это как отделять жёлток от белка с помощью половинок скорлупы. Первая часть процесса была лёгкой: одним точным уверенным движением Бонхильда погружала ложку в то место, где, предположительно, находилось сердце ребёнка, и ложка медленно наполнялась сладко пахнущим сиропом. Затем наступала неприятная часть: сироп нужно было вылить в сушильный аппарат, большую квадратную тумбу с латунными щеколдами и двумя отверстиями по бокам для прикручивания труб, через которые пропускался горячий воздух. Пока сироп высушивался до состояния гранул (а их куда проще использовать в рецептах), сушилка жутко ревела, гремела и дрожала.

Бонхильда знала, что Поппи была храброй. Да, в её глазах читался страх, но нельзя быть по-настоящему храбрым, ничего не боясь. Бонхильда ожидала, что сердце Поппи на вкус окажется дерзким и энергичным, с кисловатым послевкусием. Определённо будет с чем работать.

– Да что – прости Щеппы! – не так с этим проклятым агрегатом?! – внезапно вскричала Хэтти и стукнула кулаком по пишущей машинке.

– Что такое, сестра? – уронила ложку Бонхильда.

– Он не работает! Печатает одно и то же слово! – завизжала Хэтти. – Смотрите сами!

ПОППИ, ПОППИ, ПОППИ, ПОППИ,

ПОППИ, ПОППИ, ПОППИ, ПОППИ,

ПОППИ, ПОППИ, ПОППИ, ПОППИ,

ПОППИ, ПОППИ, ПОППИ, ПОППИ,

ПОППИ, ПОППИ, ПОППИ, ПОППИ,

ПОППИ, ПОППИ, ПОППИ, ПОППИ,

ПОППИ, ПОППИ, ПОППИ, ПОППИ,

ПОППИ, ПОППИ, ПОППИ, ПОППИ,

ПОППИ, ПОППИ, ПОППИ, ПОППИ,

ПОППИ, ПОППИ, ПОППИ, ПОППИ

Элиза и Бонхильда выглянули у неё из-за спины.

– Он сопротивляется! – не унималась Хэтти. – Он сопротивляется моей магии!

– Подожди немного, Хэтти, – попыталась успокоить её Бонхильда. – Он не может сопротивляться вечно. Отдохни пока, попей чего-нибудь.

– Дурацкая раковина! – прорычала Хэтти и плюхнулась в стоящее рядом с корзиной кресло. – Я уже не могу вытягивать мечты, как раньше. С каждой минутой они становятся всё нахальнее.

Бонхильда закатила глаза и поднесла ложку к груди Поппи, думая о том, что уже так давно не готовила «электрический шербет». Из Поппи может выйти неплохая партия.

Ее рука напряглась, готовая надавить на ложку, но внезапно Бонхильда замерла.

Что-то изменилось.

Что-то было не так.

Её пухлая нога задела что-то на полу. Подняв это, Бонхильда недоуменно воззрилась на круглый кусок шёлка, один из старых образцов, насколько она могла судить. Но что он здесь делает? Его окрас напоминал камень, причем, стоило признать, выполнен был весьма правдоподобно. Но она не собиралась рассказывать о нём сёстрам. Ещё чего.

Хэтти наверняка начнёт восхвалять Элизу до небес. Бонхильда устала от Хэтти. Почему первой их серьёзной покупкой стала эта фабрика, а не очаровательный кондитерский заводик в Копенгагене? Хэтти. Если Хэтти что-то сказала, то так оно и будет . Элиза и Хэтти обожали обсуждать в мельчайших деталях свои творения. Элиза была младшей, не считая Кларии, и Хэтти, будучи старшей, всегда её баловала. Бонхильда же всю жизнь была сбоку припёка.

Бонхильда закатила рукава и прижала ложку к груди Поппи. Она им ещё покажет – она приготовит такой мощный «электрический шербет», что электрические лампочки будут работать на его энергии целый год. Она взялась покрепче за ручку. Ложка дёрнулась. Бонхильда нахмурилась. Ложка подпрыгивала, будто скачущая по кувшинкам лягушка, всё быстрее и быстрее.

В следующую секунду Бонхильду ослепила вспышка, и её тело пронзило обжигающей болью, как от удара током. Она едва успела ахнуть, когда её отбросило через всю комнату, и она врезалась в напольный торшер.