Елена Малиновская - Ни дыма, ни огня [litres]

– Надеюсь, брат, ты приговоришь ее к смертной казни, – буркнул Тегрей, с нескрываемым отвращением разглядывая Эмилию, которая не подавала признаков жизни. – С какой радостью я бы придушил ее сам!

– Она женщина, – негромко произнес король, как будто рассуждая вслух. – Знатного происхождения. Не сомневаюсь, что ее душевное здоровье далеко от нормального.

– Только не говори, что хочешь помиловать ее! – выплюнул с негодованием Тегрей. – Да по ее милости я уже заглянул в обитель богов! Пусть одним глазом, но все же!

Его величество несколько раз размеренно стукнул по столешнице. Выжидающе посмотрел на Томаса, как будто прося совета.

– Это было чистосердечное признание, – проговорил тот. – Эмилия сама согласилась рассказать правду. Без малейшего принуждения с моей стороны. Ну… почти. Я всего лишь откровенно побеседовал с ней и посоветовал облегчить душу. Это тоже необходимо учесть. Бедная, измученная, отчаявшаяся женщина.

– Ой, вот только жертвой ее выставлять не надо! – раздраженно фыркнул Тегрей. – Роберт пусть и гад последний, но жену он не избивал и голодом не морил. Да, погуливал. Но так этим в высшем свете никого не удивишь. Многие так живут. Однако почему-то только Эмилия решила отомстить мужу, при этом заодно прикончив кучу посторонних, которые к ее семейной трагедии никакого отношения не имели. Отравила бы супруга – да дело с концом. Я-то ей чем не угодил?

– Она боялась, что Анабель станет твоей любовницей, – спокойно сказал король.

– Боялась? – со скепсисом переспросил Тегрей. – Я такой страшный человек, что ли? Многие матери семейств, напротив, спят и видят, лишь бы я обратил на их ненаглядных дочурок внимание.

– Как видишь, многие, но не все. – Король пожал плечами. Добавил с чуть уловимой иронией: – И хватит об этом. Не думаю, что милой Альберте приятны подобные разговоры.

– По-моему, милой Альберте здесь больше делать нечего, – хмуро произнес Тегрей. – Вряд ли она горит желанием вернуться на бал. Тем более после всего произошедшего я бы настоятельно рекомендовал ей этого не делать. Охочие до сплетен придворные дамы ее живой из своих цепких лапок не отпустят, пока все не вызнают.

– Ты выпроваживаешь меня? – с нарочитым спокойствием осведомилась я, хотя голос все-таки незаметно дрогнул от досады.

Стало быть, как только я стала не нужна – так сразу пойди вон, Альберта.

– Не обижайся. – Тегрей слабо улыбнулся, уловив мое неудовольствие. – Но что тебе тут еще делать? Томас молодец. Раскрыл преступление лишь силой логики и интуиции, не прибегнув к своему дару.

– Не одно преступление, – с плохо скрытой гордостью исправил его Томас. – Полагаю, после разговора по душам с Орьеном многие дела, ранее отложенные в долгий ящик из-за недостатка улик, обретут разгадку. Не говорю уж о грехах семейства Гиль.

– Тем более, – согласился с ним Тегрей. – Альберта, милая, наступила пора допросов. Я не думаю, что тебе захочется при этом присутствовать. Это скучно и неприятно. Поэтому езжай ко мне домой. Слуги приготовят тебе спальню…

– К Томасу домой, ты хотел сказать, – оборвала его я.

– С чего вдруг? – Тегрей обиженно нахмурился. – Мне больше нет нужды прятаться.

– Ты забыл про моих родителей? – с лукавой усмешкой осведомилась я.

– Демоны, – коротко ругнулся Тегрей. Потер подбородок и неохотно сказал: – Ладно, езжай к Томасу. Проведи этот праздник с родителями. Они наверняка будут рады. А дальше будет видно.

Король внезапно издал короткий смешок, и я изумленно покосилась на него. Что его так развеселило?

– Простите, леди Альберта, – повинился король. – Просто… Просто очень необычно видеть Тегрея таким… семейным, что ли. Вы хорошо на него влияете.

В этот момент Эмилия пошевелилась в кресле, приходя в себя. Издала глухой протяжный стон, и король перевел на нее мгновенно похолодевший взгляд.

– Езжай, – проговорил на сей раз Томас. – Тегрей прав, тебе тут больше нечего делать. Побудь с родными. Они будут рады.

Я не стала протестовать. Что скрывать очевидное, я и сама не хотела присутствовать при дальнейшем разбирательстве. Ответы на вопросы получены. Жаль, что правда оказалась такой невеселой.

И я выскользнула за дверь, прежде присев в вежливом реверансе.

Я сидела перед зеркалом и мрачно смотрела на свое отражение.

Стоило признать очевидное: Бесс сегодня совершила невероятное! Такой красавицей я никогда еще не была и вряд ли когда-нибудь буду.