Оливия Штерн - Ее нежеланный лорд [= Фарфоровая бабочка] [litres]

Вельмар Шико никогда не думал, что все закончится именно так. Почему-то жила в нем непоколебимая уверенность в том, что Рой Сандор поверит в виновность королевы, что вспыхнувшие бунты пошатнут трон молодого монарха… А там и до смены династии недалече. В конце концов, его сыновья тоже носили в себе частичку королевской крови и вполне могли претендовать на престол. А ежели с должной поддержкой артефактов…

Но теперь… в груди, горле, глазах больно запекло, надавило, и несколько минут Вельмар хватал ртом воздух, ставший вдруг горьким и колючим. Теперь Дитора нет больше. Все усилия оказались напрасны. Мальчик, которому было суждено умереть при рождении, все равно погиб от руки тупого, неотесанного мужлана.

Что до Леврана… О, ему оставили жизнь. При этом лишили всех титулов и званий и выслали за пределы королевства. Мол, иди куда хочешь и делай, что сможешь.

А ведь при удачном стечении обстоятельств Левран мог бы стать и королем архипелага. Если бы вспыхнувшие бунты всколыхнули народ, если бы король оказался смертельно ранен бунтовщиками… Да что теперь. Ничего этого не будет, уже никогда.

Вельмар сидел прямо на каменном полу камеры и не чувствовал холода. Все ощущения умерли, и вместо здравых, разумных мыслей в голове плавал безвольный кисель сожаления.

Что толку теперь думать? Все кончено. Ему сказали, что назавтра назначена казнь. Его повесят, просто и незатейливо, точно уличного вора…

Страх уже пустил тонкие корни в душе, и они резали, пластали Вельмара, словно хорошо заточенные хирургические ножи.

Это будет быстро, убеждал он себя. И я буду вести себя достойно.

Но это будет больно. И так страшно, когда мысли бьются в агонии и понимаешь, что выхода больше нет.

Ужасно.

Вельмар посмотрел в крошечное тюремное окошко под самым потолком и увидел самый краешек бледно-золотой луны, налитой, словно спелое яблоко. И ему совершенно по-детски захотелось стать маленьким, крошечным, забраться по стене и вылезти в окно. А еще лучше – просто улететь на эту самую луну. Он ведь мечтал об этом когда-то… Такие чистые, хорошие мечты были. Просто стать лунным человечком…

А потом… что же случилось потом, что все это оказалось забыто и втоптано в грязь интриг, лжи и себялюбивых помыслов? Все просто. Вельмар вырос и стал взрослым.

Он сидел, обхватив себя за колени, и не чувствовал ни холода камней, ни тяжести кандалов. И вдруг решил, что это будет последним, что он вспомнит перед смертью: то, как он, маленький, сидит на подоконнике, смотрит в далекое ночное небо – и мечтает, мечтает…

Горло сжалось в спазме, и Вельмар словно со стороны услышал собственные рыдания. Теперь он действительно сожалел – но не о том, что позволил Дитору убивать безродных девок, и не о том, что когда-то полез в науку артефакторику, о которой мало что знал. Он сожалел о том, что все прошло и что маленький мальчик Вельмар уже никогда не посмотрит на небо прежними глазами и никогда уже не увидит истинного волшебства. Душу раздирало в клочья от осознания несправедливости жизни, от внезапного понимания конечности собственного бытия. И Вельмар плакал, размазывая по щекам злые слезы, но они не приносили облегчения, а лишь затягивали его еще глубже в пучину боли и скорби по самому себе.

Внезапно загрохотал засов, и Вельмар напрягся. Неужто решили его удавить еще до казни? Или же… кто-то спешит на помощь?

На пол упало пятно света, изрезанное узорами. Так мог светить магкристалл в ажурной корзинке. В приоткрывшуюся дверь неторопливо вошла женщина в пышном платье и плаще с капюшоном. Она остановилась, быстро осмотрелась и, повесив фонарь на крюк, скинула капюшон. У Вельмара дыхание стало комом: не узнать эту женщину было просто невозможно. И даже в тусклом свете фонаря ее волосы искрились красным, а глаза – холодные, светлые – казались совершенно неправильными, неуместными. Разве могут кусочки льда лежать в костре и не таять?

– Ну, здравствуйте… коллега. – Льер, проклятая ависийская ведьма, улыбнулась.

Она стояла перед ним, сложив руки на животе и как будто прикрывая что-то внутри.

О, с каким бы удовольствием он бы вскочил, схватил бы ее за горло и душил до тех пор, пока не обмякнет. Но он не мог. Вельмар был прикован так, что, если бы и захотел, не смог бы отойти от стены и на шаг.

– Зачем вы пришли? – прошептал он.

– Посмотреть на цвет здешней артефакторики.

Улыбка не сходила с губ королевы, и внезапно Вельмару стало жутко. Она что-то замыслила, наверняка… но что?