Ханна Хаимович - К нам едет инквизитор

— Ладно, ладно… — обескураженно пробормотала она. Дело ведьмы на глазах обрастало новыми странными подробностями. Кем нужно быть, чтобы склонять на свою сторону даже преследователей? Владеть чарами соблазна? Или так хорошо уметь убеждать? — Так может, сектанты правы? — не удержалась Кристина. — Во что они верят? Должны же они отстаивать какую-то идею? Вы не думали, что она правильная?

Яржинов снова хохотнул, а Семен Никитич невнятно ругнулся. Только Игорь Игоревич сидел как истукан.

— Уверяю вас, обо всем, о чем можно, мы уже давно подумали, — сквозь зубы ответил Лещинский.

Кристина вздохнула. Конечно, кто бы сомневался. На что она надеялась — что инквизиция сейчас возьмет и признает свою неправоту? Если эта неправота была… Теперь стало еще любопытнее, чего добивались сектанты. И кто мешает об этом рассказать?

— А вас четверых эта ведьма не перевербует?

— У инквизиции иммунитет, — отмахнулся Лещинский.

— Все равно я должна хотя бы увидеть ее фотографию, — сказала Кристина безнадежно, понимая, что ничего не сможет поделать. Ни избежать ограничения магии, ни избавиться от инквизиторов в ближайшие недели. — И как ее зовут?

— Марианна. — Показалось или голос Лещинского самую чуточку дрогнул? — Марианна Бойко. Фото я вам вышлю, только учтите, не нужно быть ведьмой, чтобы изменить внешность до неузнаваемости.

Он уткнулся в телефон. Кристина ждала с возрастающим нетерпением. Она понимала, что преобразиться до неузнаваемости способна даже школьница, лишенная магии, но почему-то стало крайне важно своими глазами увидеть, как выглядит эта опасная ведьма. Марианна Бойко… Имя не подходило к фамилии. Слишком утонченное для нее, оно казалось нелепым и претенциозным. Родители тоже хороши, могли бы назвать дочь Марьяной или Мариной, и уже звучало бы более гармонично. Хотя это могла быть фамилия мужа. А если девичья, то и такое легко поправимо. Выйди Марианна замуж, скажем, за того же Лещинского…

Кристина сдавленно хихикнула. С чего она вообще начала об этом думать? Уж не испугалась ли сектантов на своей территории?

Вайбер пискнул, возвещая о новом сообщении. Кристина жадно впилась глазами в фото.

Марианна Бойко оказалась молодой и эффектной натуральной блондинкой. Светлые волосы лежали красивыми волнами, полные губы слегка улыбались, но улыбка оставалась жесткой, холодной, недоброй. Холодно смотрели и зеленые глаза в обрамлении густых ресниц. Над верхней губой поблескивал шарик пирсинга. Ведьма не позировала, кто-то заснял ее неожиданно, вполоборота, по грудь. Грудь казалась пышной, будто Марианна засунула под свитер подушку. А вот свитер был скромным, и макияж тоже неярким. Опасная ведьма не выглядела роковой соблазнительницей.

— Спасибо, — пробормотала Кристина, переваривая впечатления. Хотя она знала, что еще не раз будет разглядывать это фото и думать над загадками, которые Лещинский рассыпал перед ней щедрой рукой. — А кто ее сообщник? Который внедриться мог, вы говорили…

— Вы не поняли? — недовольно ответил Семен Никитич. — Сообщником может стать кто угодно! Вас не зря спрашивали, насколько близко вы общаетесь с главой ложи! Не факт, что секта до него еще не добралась!

До Лешки?! Кристина вздрогнула, по спине побежал холодок. Она поспешно закрыла фотографию, будто ведьма могла с картинки услышать, что о ней говорят.

— Теперь поняла, — медленно произнесла она. — Теперь поняла…

Воцарилось молчание. Каждый думал о своем. Кристина переваривала услышанное и судорожно пыталась выстроить планы на вечер. Ловить рекламных чудиков? Поговорить с Лешкой, чтобы проверить, не попал ли он в сети секты? Пообщаться с кем-то и другими магическими существами, которые могли что-нибудь заметить?

— Вы что-то еще собираетесь делать? — спросила она, так ничего и не решив. — Моя помощница сказала, что вы едете с проверкой…

— Нет. Только искать преступницу и следы других сектантов, — ответил Семен Никитич и встал. — Уже поздно, дайте нам адрес гостиницы, в которой есть бесплатный резерв для командировочных. А завтра мы приступим к полноценному расследованию и проведем ограничительный ритуал.

Кристина взглянула на часы. И правда, время подбиралось к девяти вечера. Внизу хлопали двери — наверное, ведьмы уже вернулись с отлова рекламных чудиков. Лещинский еще некоторое время посидел, сжимая пальцами виски, а потом поднялся вслед за всеми. Кристине все сильнее казалось, что он какой-то примороженный. Что-то говорит, делает, но все это — как сквозь толстый слой льда. И голос оттого бесцветный, и выражение лица не прочитать. И там, под этой ледяной коркой, ему приходится несладко, иначе не проявлял бы слабость и не тянулся бы к вискам под ядовитым взглядом Семена Никитича.