Александр Тестов - Украсть миллиард [СИ]

— Сдаюсь, — мама вскинула руки и улыбнулась, в первый раз после злосчастного сочинения, — хорошо, по крайней мере, одно правило ты знаешь. Но как ты мог знать, что выпадет именно оно?

— Я иду в поход?

— Идешь.

— А из угла уже могу выйти?

— Давно мог, что ты — маленький, в углу торчать. Ну!..

— Ты слово дала…

— Да дала, дала. Так как?

Я пожал плечами:

— Элементарно. Я на русском детектив читал про Экрюля Пуаро. Знаешь, в такой тоненькой брошюрке. Прятал в учебник. А книга расхлопывается в том месте, где ее чаще всего открывают. Когда «русалка» подходила, я книгу в парту прятал и читал правило. Ну и выучил.

Мама вздохнула как-то уж очень тяжело.

— Мозги есть, — признала она. И вернулась к салату.

А мне уже, признаюсь, не до экспедиции было.

— Мам, а что плохого-то? В том, что мозги есть? Чего ты так расстроилась?

— Что мозги есть — хорошо. Плохо, что совести нет. Заведет тебя когда-нибудь твоя светлая голова в такое темное место, откуда выход искать — утомишься. Ну что ты там, корни пустил, в своем углу? Выходи давай, выходи. Канал давно прошли, всплывать пора…

— Какой канал? — опешил я. И проснулся.

Место, где я очнулся, как раз и было таким темным, что дальше уже просто некуда. Кажется, именно такое положение герои голливудских блокбастеров называют: «Я в полном дерьме, Билли!»

— Выходи на поверхность, Крыса, — мягко тормошила меня Леди, — как глубоко ты уснул! Я чуть не испугалась.

— Не бойся, — отозвался я, потягиваясь, насколько возможно, — кому суждено быть повешенным — не утонет. А мне — точно не тонуть.

— Откуда ты знаешь? — удивилась она.

— Три раза тонул. Бог троицу любит. Если отпустил — значит, не моя смерть была.

Приборная панель уже вовсю светилась голубыми огоньками и я, от нечего делать, принялся изучать короткие лаконичные надписи под кнопками и табло. Кое-что было знакомым, хотя выглядело иначе. Вместо «баранки» — штурвал типа самолетного — это я уже оценил, рычаг усиления мощности тоже выглядел как в «Сессне». Я опознал кое-какие приборы, и догадался о назначении большей части круглых кнопок. Два экрана неярко светили прямо перед глазами — один показывал сетку координат, где довольно быстро перемещалась точка. Похоже, это — я, вернее, моя «рыбка». На втором плясали какие-то сложные кривые, то сходясь, то расходясь… Второй экран оказался выше моих представлений об окружающем мире и я, вздохнув не без досады, перевел взгляд вверх. На расстоянии руки, очень удобно, располагались восемь одинаковых рычажков. Без надписей.

— А это что? — спросил я, тронув один из них рукой.

— Оружие, — отозвался мой прекрасный гид, — четыре магнитные торпеды, две ракетные установки на четыре залпа, крупнокалиберный пулемет, пулемет-автомат счетверенный с компьютерным наведением, газовые гранаты. Броня. Зеркало.

— Что? — удивился я.

— Зеркало, — повторила она, — действует очень просто — на некоторое время создает оптическую иллюзию, экран. Как будто тебя нет, есть только море или берег. Но это годится, только пока не стреляют. Первый же залп сведет эффект к нулю.

— Хорошо, — кивнул я, — запомнил. Но в первый раз, ты сказала, что оружия на борту нет. Зачем такая ложь, в такую опасную минуту?

— В ту минуты было не опасно, — ровным голосом ответила моя Леди. — Незачем раньше времени из рукава доставать козырь. Я верно понимаю?

— И где ты только этого набралась, — хмыкнул я. — А теперь расскажи, хотя бы в общих чертах, как она маневрирует.

… - Черт! — выругалась Леди. Шел, наверное, пятый час наших занятий и мне казалось, что мы с «рыбкой» уже почти понимаем друг друга.

— Так плохо?

— Нас выследили, — ее голос похолодел градусов на пять, — и, похоже, уже давно.

— Это и в самом деле плохо, — погрустнел я.

— То, что я их не заметила — хуже. Значит, они под «щитом».

— Под чем?

— Крыса, воскресная школа закончилась, — отрезала Леди почти грубо, — я не заметила врагов! Они наблюдали за нами, возможно, несколько часов, а я их не уловила. А сейчас — обнаружила. Вопрос на засыпку — что бы это значило?

— На таких вопросах не засыплешься, — хмыкнул я, — Они позволили себя обнаружить. Значит — наигрались. Сейчас будут брать. Но у нас с тобой неплохие зубки, — я кивнул на восемь рычажков сверху, — еще посмотрим кто кого.

— Не у нас. У тебя. Меня отрежут еще до первого залпа.

В ее голосе, таком уже насквозь знакомом, таком ровном и спокойном, сейчас, как натянутая леска, звенела самая настоящая паника.