Карина Демина: Юся и эльф [СИ]

— Как не позволят? — все же близость мигрени, которые начались со мною сразу после вручения диплома — одно время я всерьез подумывала, что декан его напоследок самолично проклял, не простив мне того случая с беглым умертвием — лишала способности думать.

— Обыкновенно! Эльфийские корпорации следят за рынком! И стоит появиться талантливому новичку… — Грета снизила голос до шепота, а еще огляделась.

Я тоже огляделась.

Не то, чтобы опасалась эльфийской слежки, но… на всякий случай.

Никого и ничего.

— Они пойдут на все, чтобы не допустить конкуренции! Или думаешь, этот судебный запрет просто так выписали?

— Конечно, не просто так… у человека нервы сдали.

— Он не человек!

— Тем более.

Эльфа где-то в глубине души было жаль. Но очень в глубине, поскольку пожалеть его от всего сердца мешали потерянные деньги. Денег мне было куда жальче, чем эльфа. Деньги эти, если подумать, были мне куда как родней.

— Я не сразу сообразила, что он работает на них. Но когда поняла, все сразу стало ясно… его подсунули мне, чтобы отвлечь от исследований…

— Грета, — я одернула сестрицу, — нет нужды отвлекать того, кто и сам готов отвлечься…

Сестрица насупилась, но все же долго обижаться она не умела, тем паче, когда вся суть ее требовала беседы.

— В общем, с эльфами нам не конкурировать, — завершила Грета и пальцем ткнула в котика, который благоразумно шарахнулся, небось, спасал второй глаз. — Другое дело, что есть еще один рынок…

— Котиков.

— Животных. Ты не представляешь, какие деньги вертятся на выставках! Да за средство, которое позволит улучшить шерсть, будут платить золотом!

Как ни странно, но в этой ее идее, если отвлечься от эльфийской паранойи, что-то да было. Или та же близость мигрени все же исказила мое видение мира? Правда, остался еще один вопрос.

— Сколько? — шепотом спросила я.

— Чего «сколько»? — Грета тотчас смутилась, почти искренне смутилась, неужто полагала, что я, после проекта с красными жабами, слизь которых предполагалось сдавать в аптеку, и трех месяцев вынужденной перловой диеты и вправду о деньгах позабуду?

— Во сколько этот… котик стал?

— Котик? — Грета подпрыгнула. — Котик… два медяка…

Подозрительно дешево.

Просто так дешево, как оно быть не может.

— И сорок пять золотых за выставку, — быстренько добавила Грета.

— Сколько!?

У меня аж мигрень отступила.

— Сорок пять… ну, это же королевская выставка… там судьи международного класса… и вообще, мы должны были еще паспорт предоставить, а его нет… поэтому пришлось доплатить…

Сорок пять.

Сорок и еще пять. Да за эти деньги… мы бы жили два месяца! Мы и планировали за них жить два месяца, потому как с работой вновь было неясно. Точнее, ясно, что в ближайшем будущем работы мне не видать. А теперь что?

— Ты только не волнуйся! Вот увидишь, у нас с котиком все получится! — Грета подтолкнула меня к двери. — Иди, приляг… ты вон, вся белая стала… мигрень, да? А хочешь, я тебе чаечку сделаю…

— Сорок пять…

— Это всего-навсего деньги! Скоро мы разбогатеем… вот увидишь…

Не увижу.

И вообще вряд ли до того счастливого момента доживу.

Но я позволила себя уложить. И Грета в приступе угрызений совести, не иначе, накрыла меня пледиком. Тем самым розовым, отчетливо пованивающим кошатиной…

— Сорок пять золотых, — прошептала я, прежде чем лавина боли накрыла меня с головой.

Нынешний приступ длился сутки, а такого со мною давненько не случалось. Вообще в годы младые, как и в юные, я была на диво здоровым ребенком, не подверженным не то, что мигреням, но и обыкновенным простудам. А вот в университете и началось.

В первый раз я слегла аккурат перед выпускным, и не сказать, чтобы сильно опечалилась. Чего мне там делать? Смотреть, как Глен кружит вокруг моей заклятой приятельницы, а на меня, если и смотрит, то с сочувствием, что поганей всего, искренним.

Как же… я осиротела.

И заодно уж лишилась места при управе, которое полагала своим, но… в общем, завидной невестой я и в лучшие времена не являлась. Как бы там ни было, но приступ головной боли почти спас меня… потому я и не стала обращаться к целителям.

Подумаешь, голова разламывается на части. Авось до конца не разломится.

К сожалению, у головы имелось собственное на сей счет мнение. Разламываться она повадилась с завидною регулярностью, как правило приурочивая разломы к тем или иным значимым событиям моей жизни, будь то встреча с потенциальным клиентам или очередной визит в участок за Гретой…