Карина Демина - Юся и эльф [СИ]

Эльф оскорбленно сопел сзади.

Интересно, чего он ждал? Благодарности?

— И дверь сломали, — мстительно заметила я, потому как вышеупомянутая дверь висела на одной петле… — И замок…

— Я в-вас спас! — клянусь, мне не надо было оборачиваться, чтобы понять — он покраснел.

— А я вас просила меня спасать?

Я подняла покрывало.

На чердаке царил беспорядок… нет, он там царил всегда, даже в самые благословенные времена тетушкиной власти, ибо и ее сил не хватило, чтобы убираться еще и там. Но беспорядок — это одно, а хаос… сломанный табурет, развалины клетки, обрывки какого-то тряпья, которое прежде мирно покоилось в сундуках… лужи крови… или нет, не крови, а перебродившего варенья, уж не знаю, как оно на чердаке оказалось.

Знакомый гул мух, которые уже почуяли наживу.

И мертвый Барсик.

Сейчас он, развалившийся на старой столешнице из мореного дуба, выкинуть которую у тетушки рука не поднялась — она вообще была категорическою противницей выбрасывания вещей — казался мне таким… милым.

Беззащитным.

И главное, пушистым.

Я всхлипнула… нет, я не собиралась плакать. Я и когда маму хоронили, не плакала… и потом тоже… и вообще, я плакать не умела, то есть, я думала, что не умела.

— В-вы в-вообще п-представляете, что эт-то т-такое? — эльф вовремя подал голос, потому и потока слез не случилось.

— Барсик это, — я подошла к павшему герою, на морде которого и сейчас было выражение упрямого несогласия с этим жестоким миром.

— Это, п-позвольте заметить, орочий маншул…

— Кто?

Знакомо прозвучало… красиво… я и представила, как на клетке нашего Барсика висит гордая табличка «маншул орочий одноглазый».

— Орочий м-маншул. Его в стойбищах держат. Охотится на мелкую нечисть…

— Вот видите, — я потрогала шерсть. — Какой полезный был зверь.

До чего мягкая… интересно, а если из него шубу сделать? Нет, на шубу точно не хватит… вот если шапку там или воротник… старое теткино пальто перелицевать и воротник. Должно бы неплохо смотреться.

И в голове щелкнуло.

Конечно.

Меховая лавка старого гнома и теща его, свежепохороненная, но не нашедшая в себе сил расстаться с любимым зятем. Явилась, так сказать, проведать… покупательниц пугала… и шубы перебирала, бормотала что-то про недогляд. Нехарактерное, если честно, для нежити поведение, но с другой стороны из гнома и нормального умертвия не получается.

С тещей мы разобрались быстро.

А гном потом еще плакался, что не только быстро, но и грязно. Я своей методой ему товару на сотни золотых попортила… особенно сокрушался по поводу шубы из орочьего маншула. Дескать, очень редкий зверь…

Опасный.

И шубу ту я прекрасно помню. Там мех был куда пожиже, и цвета другого, серого, пыльного будто.

— Одомашненные в с-стойбищах живут, — эльф стоял на пороге, являя собою фигуру прескорбную. — А эт-то д-дикий… д-дикие маншулы считались вымершими…

И значит, треклятая медаль была у нас в кармане.

Несправедливость случившегося, да и вообще собственной жизни, заставила меня склониться над бедным маншулом, который, увы, был безвозвратно мертв.

— То есть, — я не отказала себе пустить в голос яду, — вы, вместо того, чтобы защитить последнего представителя вида, его убили?

— Я?! — похоже, с этой точки зрения эльф проблему не рассматривал.

— Ну не я же! Я, между прочим, просила вас не вмешиваться…

…в голове возникла совершенно бредовая мысль.

— Д-дикие животные опасны! А маншулы… очень оп-пасны! Он меня едва не загрыз!

И это было бы проблемой. Но эльф был жив, а вот маншул — нет.

— Знаете, это все выглядит как саботаж, — я встала — все одно мертвого маншула поцелуем не оживить. — Моя сестра купила это несчастное животное у живодеров! Она желала его спасти! И спасла! Мы несколько дней выхаживали его… а появились вы, проникли в дом обманом…

— Я…

— Сказали, что защищаете животных, — я поправила покрывало, которое норовило сползти, не осознавая, что время для соблазнения прошло. — А сами… сами…

Всхлипнула я совершенно искренне.

— Н-но…

— Ворвались на чердак, где наш маншул восстанавливал душевное спокойствие… столкнули меня… — я пощупала голову. — Между прочим, у меня сотрясение может быть! Не говоря уже о том, что я вообще могла шею сломать…

Эльф краснел.

И бледнел.

Серел.

В какой-то момент мне стало не по себе… вдруг да сердце у него слабое… эльф же! Они вообще чувствительные очень.

— И пользуясь тем, что я пребывала в бессознательном состоянии, убили беззащитное животное…