Александр Гребенкин - Буря в старом городе [СИ]

Я должен был барону Габору большую сумму денег. Тот имел наглость потребовать, чтобы Виола оставалась у него заложницей, пока я не верну всю сумму. Мне и в голову не могло прийти, что Габор и Пьетро Пеллигрини, которого я много лет назад знал лишь один вечер — одно и тоже лицо! Так вот — Калибан выследил Виолу! Что-то в действиях барона по отношению к его «повелительнице» ему не понравилось, и он задушил его… Ну, а в дальнейшем пострадали ещё и полицейские, пытавшиеся надругаться над моей дочерью…. Ну, что же — на мой взгляд, они получили по заслугам!

— Но у вас имеется не только Калибан. Есть ещё одно удивительное, волшебное существо — Ариэль… Кто он? — спросил я.

Просперо усмехнулся.

— Ариэль — человек из пробирки — гомункул. Это ещё одна моя попытка создать нового и совершенного человека. Ну, вы видите, кое-что мне удалось!

Я долгое время занимался алхимией, магией, различными древними науками. И я создал искусственного человека. Но… искусственного ли? Мне кажется, что часть вселенского духа вошла в моего гомункула, придав ему ангельские черты. Когда искусственный человек был готов, я выяснил, что он обладает левитацией, может достаточно легко переносить низкие и высокие температуры. Я его назвал Ариэлем. Так звали одного из ангелов в иудаизме. Иногда мне кажется, что он и есть явившийся в мир ангел.

Ариэль — добр, благороден, всегда готов прийти на помощь. Он быстро освоил речь и десятки наук! Иногда, откуда-то из иного мира, он черпает удивительные способности. Он практически не ест земную пищу. Ему нужно солнце, из энергии которого он черпает силу. Он может окружить дом туманом, из-за которого попасть в него невозможно. Так он и по сей день оберегает нас от полиции и непрошенных гостей, например, бандитов, которых хватает в нашей местности. Иногда Ариэль может извлекать из небытия разные незнакомые предметы. Но, в то же время, у этого юноши, облик которого с годами не меняется, есть свои недостатки. Ариэль чрезвычайно наивен и иногда беспомощен, как ребёнок. Он тоже может болеть, получать раны, если не примет срочно меры предосторожности. Зимой он чаще всего слаб, болен и беззащитен, как и любой ночью. Силу ему придаёт солнечный, яркий день. Жаль, что зло, которому противостоит Ариэль, чаще всего действует именно ночью.

Просперо ещё долго говорил, всё более возбуждаясь от сказанного, уделяя внимание различным деталям.

Когда он умолк, я сказал:

— Да, господин Просперо, всё то, что вы рассказали — поражает воображение… Но что вы планируете делать дальше?

Просперо какое-то время сидел молча, погрузившись в размышления.

— Ввиду того, что я получаю свою часть наследства по праву — хотелось бы вернуться на родину в Милан, — наконец сказал он. — Но, как вы понимаете, скоро это не произойдёт, на пути много различных формальностей и препятствий. И ещё хочу помочь брату — он несчастный человек».

Постепенно усиливался ветер, окно гудело и звенело, будто громадный великан давил и тряс его.

Сложив бумаги в папки и заперев их в шкафу, Мирослав вышел на улицу. Он шёл, придерживая шляпу. Ветер подталкивал его в спину.

Надвигалась буря, и он уже жалел, что не переждал её в своём служебном кабинете. Хотя, конечно, буря могла затянуться, а дома его ждала Виола, и ему не хотелось, чтобы она волновалась.

Ревущий гул, качающий деревья, охватил город. Мимо веером проносилась горы листвы и мусора, мелкие ветки, сорванные хризантемы.

Ветер безжалостно гнул деревья, обнажая их. На низком небе вихрем носились тучи, словно громадные драконы, глотая неяркое слабое солнце.

Мирослав обернулся, чтобы спросить у женщины про трамвай, но ветер задувал в рот, заглушал голос. Плащ женщины вздувался от ветра, как пузырь.

— Наверное трамвая уже не будет! — прокричала в ответ женщина, но, спустя пять минут, трамвай всё же появился с несколькими напряжёнными пассажирами. Он ещё одолел пару остановок, а потом застыл. Погас свет, на пути лежало сломанное дерево.

С большими трудностями Мирослав пешком добрался до дома. От крыльца к нему метнулась фигурка в плаще — его вышла встречать встревоженная Виола.

Всю ночь буря неистовствовала. Ветер кружил над собором Святого Вита, не в силах сломать твердыню, окутывал и расшатывал Петршинскую башню.

Буря подняла холмы волн на Влтаве, обрушивая их на Карлов мост и другие мосты, соединявшие занесённые обломками берега.

Молнии били в Тынский храм, в башню Святого Варфоломея. Стрелки курантов на башне Староместской ратуши вертелись в разные стороны, а фигуры апостолов спрятались внутри, сгрудились и грели друг друга.