Дмитрий Москалев - Дыра

Люди столпились у выхода и вслушивались в темноту, из которой доносились разные ужасные крики. Кто-то описался, кто-то тихо стонал и плакал. Наспех перевязывали раны кусками своей одежды.

– Стойте, – сказал им Дейв, – вы видели каких-нибудь агентов ФБР или полицейских?

– Он их убил, – ответил доктор. – Он был силен, очень… Нужно идти, они уже давно мертвы, несколько часов, он их ел, их пистолеты его только ранили.

Сэм то и дело присаживался на холодную сырую землю. Кладбище они давно миновали, и стало спокойнее. Но кровь шла, приходилось ослаблять жгут. Тряпка из майки не помогала, и Сэму становилось нехорошо и холодно. Салли молча поглаживала его руку и тихо смотрела на него отстраненными задумчивыми глазами. О чем он думал в этот момент, Салли не знала, а он думал о ней, о том, что не сможет вытащить ее из этого ада. Они едва соприкоснулись с новой действительностью, и она их чуть не убила. Они и так долго продержались в этом кошмаре, это показалось бы чудом, и мелькнула надежда вытащить хотя бы девушку в безопасное место, а себя принести в жертву, но Сэм не мог, не было сил, была только воля, которую разум уже истощил.

– Сэм, – наконец произнесла она, – не умирай.

Тот рассмеялся.

– Хорошо, хорошо, – ответил он.

– Я серьезно, даже и не думай, пожалуйста. – Салли зарыдала.

– Ну, хватит, я постараюсь, нужно только остановить кровь. Я руки не чувствую, прижечь бы чем… – В машине не было прикуривателя, единственный раз в жизни Сэм пожалел о том, что не курит.

– Сколько нам еще идти? – Девушка смахнула слезы рукой.

– Долго, часы… знаешь, у меня ведь такое путешествие впервые. На машине ехать часа два, а идти часов 8, как бы не больше.

Сэм помрачнел, он понимал, что ему столько не протянуть, он столько не выдержит, он устал, ранен, истощен.

– Сколько мы уже вместе? – Он сглотнул подступающий к горлу комок.

– Уже четыре года, – ответила Салли.

– Я тебя люблю, так что идем, нечего нюни распускать. – Сэм встал и глубоко вздохнул.

– И я тебя люблю. – Салли улыбнулась и воспрянула духом.

Все случилось так быстро, что Дейв не успел сообразить: что-то унесло, как сухую солому разносит ветер, людей, как только они вступили в темноту. Он захлопнул дверь и побежал к выходу, чуть не упав на луже крови. Больница оказалась в осаде, треск стоял на все этажи, левое крыло уже превратилось в груду хлама под бивнями четырехногого чешуйчатого монстра. Оставался только один путь – через левое крыло и в окно. И он выбил дверь, выбил окно и с ужасной болью в боку спрыгнул, скорчился и замер – перед ним стоял Уэсли.

Уэсли налетел сверху и сдавил горло, не давая Дейву шансов схватиться за оружие, он придушил его, и Дейв упал в небытие.

Парень довольно засмеялся, но, обессиленный борьбой и ранами, не сказал ни слова, погрузил Дейва на плечи и пошагал прочь от рухнувшего здания. Позади раздался оглушительный рев существа, его зов триумфа, казалось, оно было создано для крушения зданий, для того, чтобы стереть Липтикут с лица земли, и оно ужасно смердело.

Дейв иногда просыпался и в чувство пришел через несколько часов, когда Уэсли сунул его головой в холодную воду в канаве. Уэсли успел набраться сил и через весь город тащил на своих плечах Дейва, иногда давал себе отдышаться, но терял силы, переулками, обходом, чтобы не попасться хищникам, но он медленно умирал, раны едва затянулись, кусок черепа вряд ли бы вернулся на место. Но Уэсли был еще силен, он мог придушить Дейва или перекусить ему горло.

Первое, что увидел Дейв, – темноту, это была черная вода. Вокруг уже рассветало, дождь лил так же, но облака начинали светиться от проникающих к ним солнечных лучей. Вокруг было спокойно, вдали слышался монотонный вой, словно поют напоследок тысячи мучеников в аду. Зарево пожара пробивалось с другой стороны восхода, словно всходило два солнца, словно второе всходило с запада, но это горел город. Теперь он разгорелся сильнее, дождь не тушил горящие крыши. И запах, тошнотворная вонь.

– Слышишь, как поют? – закашлял Уэсли. – Знаешь, кто они? Я нет, но могу поспорить: сейчас там очень жарко, и вовремя мы ушли, – процедил высохший Уэсли.

– Куда ты меня ведешь? – Дейв ощутил тело, руки ныли, они были связаны за спиной. Было холодно, он замерз, сломанные ребра дали о себе знать.

– Я хочу показать тебе это, это… я не знаю, оно в моей голове, зовет меня, словно… дыра, черная дыра в моей голове, и голоса оттуда. Я покажу. – И он принялся тащить Дейва. – Я покажу тебе, тварь, ведь ты прикончил меня, ты стрелял, сука.