Дарья Гущина - Окно в Полночь

Рекламный текст забылся, время замедлило бег, исчез пронзительный холод кабинета. Незнакомый парень в сером плаще стоял посреди тёмного коридора и что-то быстро писал на пыльной стене. Откуда он, что с ним случилось, как он попал в этот коридор?.. Кто он такой?.. Моя рука, живо нащупав ручку и использованную полосу формата А3, торопливо записывала обрывки фраз. Что ты пишешь?.. О чём хочешь рассказать?..

— Держи пирожки, голодающее Поволжье. Эй, не такое уж и голодающее, а? Вдохновение накатило? Чаю налить?

Рассеянно кивая, я жевала пирожок, не чувствуя его вкуса. И чёрт с ними, с идеей и сюжетом. Быстро, пока Муз не смылся, записать затравочные фразы, а потом соберу из них хотя бы пролог с первой главой. И сюжетных зарисовок набросаю. Кто его знает, прохвоста этого крылатого, сейчас здесь, а завтра исчезнет года на три… И история так и останется сидеть занозой внутри, беспокоя и лишая сна. А у меня уже столько идей-«заноз» накопилось… Хоть эту сразу выдернуть.

— Вась?

Так, значит, будет блондином с голубыми глазами и светлой кожей — словом, вроде меня. Во сне я четко ассоциировала с ним свое «я», значит, так тому и быть. Я набросала черты лица и, поразмыслив, добавила к образу косу. Косить под себя — так во всем. Единственное, что волосы «подрезала» до лопаток. Нос прямой, глаза раскосые с проницательным прищуром, брови вразлёт…

— Вась!

— Чего? — я подписывала подведенные к наброску стрелочки и раздумывала, откуда пустить тень — сбоку, снизу или сверху.

— Обед закончился, — намекнул Валик.

— Отстань, я занята, — отмахнулась я.

— Скажи это Грише.

— И скажу, — вооружившись карандашом, я аккуратно заштриховала правую сторону нарисованного лица.

— Слушаю, — шеф тут как тут.

— Я по понедельникам не способна адекватно воспринимать объективную реальность в силу собственной некомпетентности в том, что касается нанопорошков, нанотехнологий, наноцентров и нанотехнопарков с их инновациями, — заявила я. — Тем более в жутких аномальных погодных условиях, из-за которых в Сибири уже второй месяц бушуют арктические антициклоны, и людей мучают мигрени. И вместо объективной рабочей реальности я выпадаю в субъективную, пребывая в астрале, и не надо меня там беспокоить, это опасно для жизни!

Редактор растерянно моргнул и посмотрел на Валика:

— Ты что-нибудь понял?

— Да голова у неё болит, — друг пожал плечами.

Шеф снова моргнул:

— Так может… по пятьдесят? Коньяк — лучшее средство от головы!

— На правах рекламы? — я усмехнулась, дорисовывая складки плаща. — Нет, спасибо, обойдусь кофе. Ещё полчаса, ладно?

— Лечись, — пожелал редактор.

Я закончила набросок и с минуту пристально его рассматривала. Вроде, все. С детства страдая скудностью образного мышления, я привыкла рисовать все, что представляла. И неважно, что художества получались корявыми. Главное, я видела придуманное, а с видением приходили и вера в историю, и её понимание. Жаль, имя пока не пришло… Обычно оно следовало за портретом по пятам, но… Всему своё время.

Отложив рисунок в сторону, я со вздохом переключилась на работу. Попыталась шикнуть на Муза, но тот упрямо не желал покидать моё плечо. Вот зараза… С ним работать — труды псу под хвост. От наноцентров с нанопружинами рябило в глазах, а вместо слов упрямо виделись древняя башня и полная луна, восходящая над пустошью. А до окончания рабочего дня — ещё три часа…

— Вась, глянь срочный текст!

Блин…

— Вась, на принтере лежит распечатанная полоса и ждёт, когда ты её прочитаешь!

Да чтоб вас всех…

— Вась, заказчики правку прислали. И не надо на меня так жалобно смотреть! Отправь Валика покурить и внеси её в вёрстку. Да, сама! Ты же знаешь, что он правку вносит левой пяткой через пень колоду… Вот, держи распечатки. И — внимательно, вёрстка уже подписана!

Когда же вечер?..

— Вась, ещё три срочных текста на вычитку!

Когда ж я сдохну?..

Вечер подкрался неожиданно. Закрывая очередной файл, я мельком глянула на часы и воспрянула духом. Без пятнадцати семь! Я выжила! Мы с Валиком переглянулись и, выключив компьютеры, переобулись, схватили верхнюю одежду и шустро смылись из офиса. Шеф имел дурную привычку: за две-три минуты до окончания рабочего дня он скидывал мне «очень срочный» текст на читку, а Валику — на вёрстку. И мы застревали за работой. К счастью, редактор имел и полезную привычку: за пятнадцать минут до выхода он звонил супруге и предупреждал, что-де стоит на выходе, грей, милая, суп. И мы, услышав вожделенное: «Дорогая? Я тебя не отвлекаю?», удирали из кабинета.