София Баюн - Механические птицы не поют [СИ]

На что надеялась Сулла, если его выводы о ней были верны, Уолтер себе не представлял.

Она сидела за самым дальним столом в углу, и Уолтер видел, как она провожает не замечающую ее Василику злым взглядом каждый раз, когда она проходила по залу. Сулла была в том же платье, в каком и приехала сюда, только плащ из белых ласок сменила грубая серая шаль.

— Госпожа ведьма сидит там уже минут десять и, кажется, очень недовольна тем, что ты к ней подходишь, — сообщил Уолтер Василике, когда она подошла к стойке за кофе.

— Ой! А раньше ты мне не сказал, — расстроилась девушка.

Спустя минуту она вернулась.

— Далеко не уходи, ей тоже нужен кофе!

— Если я буду постоянно варить вам кофе — к вечеру не смогу играть, — проворчал Уолтер.

— Если ты со своими джезвами так обессилишь, что не сможешь играть, то я дам тебе отгул. Только если твоих сил при этом хватит бутылку поднять — это будет отгул за твой счет, — усмехнулся Хенрик.

Звякнул колокольчик над дверью. Уолтер оторвался от кофе и поднял взгляд на вошедшего.

— Хенрик, у нас жандарм, — пробормотал он, возвращаясь к джезве.

— Вижу.

Хенрик был абсолютно спокоен, но Уолтер увидел, как он едва заметно кивнул Зэле, читавшей газету в другом углу зала.

Жандарм, едва заметно хромая, подошел к стойке.

Он был высоким и худым. Форменная шинель висела на нем мешком, редкие, мышиного цвета волосы он старательно зачесывал назад, чтобы скрыть плешь. Лицо у него было вытянутым, нос — длинным, а глаза под круглыми очками в проволочной оправе имели совершенно невыразительный, светло-голубой цвет.

— Что вам угодно, уважаемый? — доброжелательно спросил его Хенрик.

— Я хочу знать обо всех ваших посетительницах за эту неделю, — просто ответил жандарм, кладя ладонь на стойку.

Голос у него был тихий и дребезжащий, с заискивающими интонациями.

— Спросите что проще, герр?..

— Унфелих.

— Так вот, герр Унфелих, у нас портовый паб. К нам за неделю приходят и уходят десятков пять женщин, разного возраста и разных классов. Кто-то остается на ночь.

Хенрик лукавил. На самом деле из новых постояльцев у них была только Сулла, которая стала платить за комнату, не успев наняться на корабль. И почти всех, кто появлялся в пабе по вечерам он знал лично, поэтому мог назвать герру Унфелиху все имена. Но он не собирался этого делать. Во-первых, жандарм не показал никаких удостоверений, во-вторых, он задал неправильный вопрос.

Видимо, он и сам это понял. Вздохнув, жандарм выложил из кармана на стол удостоверение в черной обложке. Хенрик взял его в руки. Открыл, несколько секунд вчитывался и все больше мрачнел.

— В пабе нет никого, кто вам бы подходил, — холодно ответил он, возвращая удостоверение.

— Позвольте, но это мне решать. Они редко сбегают, но отлично прячутся, герр Хенрик. И так похожи на людей. Вы и сами знаете, верно? Одна из кукол живет у вас дома, — улыбнулся жандарм, и в голосе его не осталось следа заискивания.

Уолтер вздрогнул. Кофе пролился на песок, дотек до подноса и зашипел, сгорая на раскаленной меди.

— Я закон не нарушаю. И никого не укрываю. Но здесь нет тех, кого вы ищете, только ведьма с Севера. Вы же знаете, герр Унфелих, что куклы не колдуют, — сквозь зубы процедил Хенрик.

— А кто-то видел, как она колдовала? — спокойно поинтересовался жандарм.

— Все видели. Уолтер, видел, как Сулла колдовала?

— Да, — не задумываясь ответил он.

— Василика, девочка моя, ты видела, как Сулла колдует?

— Так же ясно, как вижу вас, герр Хенрик, — покладисто ответила она.

— Видите. Вам тут нечего искать. А если хотите проводить у меня обыски и допросы — принесите бумагу из

Канцелярии, а не только удостоверение и свои домыслы, — сквозь зубы процедил Хенрик.

Уолтер на месте жандарма испугался бы. Герр Унфелих выглядел обычным неудачником, к тому же довольно субтильным, а Хенрик сейчас напоминал разъяренного огненно-рыжего медведя, способного разорвать человека пополам.

Но жандарм сохранял абсолютное спокойствие. Улыбнувшись, он кивнул Хенрику, убрал удостоверение в карман и вышел, напоследок окинув взглядом зал.

— Вот ведь штопанный подонок! — раздался полный возмущения голос Зэлы, едва за герром Унфелихом закрылась дверь.

Зэла швырнула в камин газету, за которой пряталась весь разговор, и села за стойку.

— И правда, удивительно неприятный господин, — отозвалась Василика, подходя к Хенрику и осторожно прикасаясь к его запястью.