Александр Удалов - Трамвайность [litres]

– Понимаю, внучка, лишние уши. – Муромский кивнул в сторону насупившегося Патефона. – Понимаю и твое желание как можно быстрее заполучить артефакт. Но скажи-ка мне, разве я похож на глупца, не раскусившего твоих замыслов?

– Ах, деда, не начинай опять.

– А я, пожалуй, начну, Инга. Ты решила воспользоваться тем, что юношей заинтересовало объявление, и устроить небольшой спектакль. Подержите, молодой человек. И разверните, чтобы ваш друг тоже видел… – Муромский вручил картину Венику. – Перед нами творение гениального Аристарха Бесфамильного. «Кондуктор» – часть триптиха «Трамвай». Две другие, к слову, называются «Контролер» и «Пассажир». Но вернемся к нашему полотну. На картине мы видим мужчину в зимней форме кондуктора, он стоит на фоне трамвая. Любопытная деталь: на лацкане пальто приколот маленький значок-брошка – кольцо с семью точками по окружности. Именно значок, молодые люди, причина, по которой Инга привела вас сюда. И никакая, к слову, она мне не внучка. Зовут ее Инга, она контролер трамвая от Мосграда.

– Таблетки надо пить, дедуля. Выдумываешь всякое. – Маша взяла печенье и стала крутить его в руках.

– Выдумываю, а как же. Она хочет выставить меня сумасшедшим стариком, чтобы вы не поверили услышанному. Зная, что я не отдам ей «Кондуктора», она решила воспользоваться вами. Все очевидно: выбрав из вас двоих будущего работника, я приношу картину, а Инга забирает ее себе, как только ваша троица выходит за дверь. Могу предположить, что в этом случае «Кондуктор» очень скоро окажется в Чик-Чирики перед ее ненаглядным женишком. С помощью магии они достанут из картины значок, и Жмых станет новым кондуктором Внутреннего Кольца, досрочно сместив с поста Артану Кицу, – победно изложил свое виденье Муромский.

– Накручено похлеще, чем в некоторых сериалах. – Забыв, что его недавно облили чаем, Патефон слушал раскрыв рот.

– Вы даже вообразить себе не можете, насколько реальность похлеще ваших сериалов, молодые люди. Волшебный трамвай, который способен перемещаться между мирами, – как вам такое, а?

– Удивительно, – ответил Веник, вспомнив просьбу Маши подыгрывать.

– Семь миров, соединенных трамвайным кольцом. Да, есть и другие миры. Сам не верил когда-то, но мне довелось их увидеть… – Взгляд Муромского упал на бумажные документы. – Послушайте, что я написал для детской энциклопедии по миру Внутреннего Кольца. Еще не определился с названием, но склоняюсь к варианту «Трамвайность для детей». Сейчас найду черновик. Хотелось бы в стихах, но с рифмой выходит не очень.

– «Трамвайность для детей», серьезно? – Маша посмотрела на своего дедушку как на душевнобольного.

Муромский пропустил замечание мимо ушей. Достав из кипы бумаг черновик, он начал декламировать:

– В первом мире живут волшебные птички. Во втором – счастливые люди. В третьем жители все забывают. Четвертый сожгли в большой войне. Пятый разрушен, но в камне жизнь бурлит. Шестой мир – скрыт. Здесь я пробовал рифму «бурлит – скрыт», – пояснил автор. – Последний, седьмой – наш с вами мир. И между ними ходит волшебный трамвай, меняющийся в каждой из реальностей. То он конка – повозка, запряженная лошадками, то скоростная капсула, то знакомый нам всем старенький вагон трамвая. Меняется и водитель. То кучер, то робот, то знакомый нам всем… Ага, последние строчки я потом переделал. – Муромский достал из кармана карандаш и на ходу принялся что-то зачеркивать.

– Ужасно, дедуль. Бедные дети, для которых ты пишешь. Побереги их психику.

– Черновик всего лишь. Для быстрого ознакомления, так сказать. – Степан Ильич посмотрел поверх очков. – Что ужасно, Инга, так это твое неведение.

– О чем ты, дедуль?

– Значок может достать лишь тот, кто первым коснется его на картине. Как жаль, что ты не знала об этом, когда решила разыграть представление.

Маша изменилась в лице. В глазах мелькнуло замешательство.

– А ты сказочник, деда.

– Если я сказочник, тогда пускай молодой человек коснется значка. Простите, забыл, как вас величать…

– Вениамин.

– Коснитесь значка, Вениамин. – Муромский пристально посмотрел на внучку: – Или у кого-то есть возражения?

– Глупости. – Маша помедлила. – Пусть хоть взасос картину целует. Ничего не будет. Давай, Веня, покажи дедушке, что он зря не принимает лекарства.

Веник смутился под пристальным взглядом Маши. Чувствуя себя нелепо, он ткнул пальцем в нарисованное кольцо.

Все замерли. Секунда, две, три. Патефон икнул, разрушив тишину: