Оро Призывающий: 999999999 жизни [СИ]

Кто бы сомневался. Знакомое ноющее чувство начинает наполнять легкие, не давая мне даже как следует разозлиться на неё.

— Простите, — я снова надеваю очки и, встав, начинаю проталкиваться к выходу. Стоящая неподалёку охрана напрягается — вдруг я чокнутый фанат, вдруг сейчас начну прорываться на сцену к любимой звезде? — но, когда я, вырвавшись из ряда кресел, поворачиваюсь к выходу, расслабляется.

Около минуты — и вот я снова у раковины. Вовремя. Снова боль, снова лезвия в животе, в горле, во рту… Меня мутит и рвёт, хотя я так ничего и не съел за день, только выпил чай в кафе. Впрочем, организм, как всегда, находит, что исторгнуть наружу — кровь и какие-то бурые сгустки, о происхождении которых я предпочитаю не задумываться.

Руки снова сжимают раковину. Белую, блестящую, как и всё тут. Да уж, этот туалет — не чета тому, привокзальному и обшарпанному. Всё сияет, и зеркало начищено от души…

А только какая разница, если в нём всё равно отражается то же самое лицо?

Посмотреть на себя в зеркало я не успеваю. Перед глазами всё плывёт, и я ощущаю, что падаю.

Я открываю глаза. Голова болит — но это не та боль, к которой я привык; не боль от болезни, а просто… трещит череп. Кажется, при падении я неплохо стукнулся обо что-то.

Потолок над головой — белее белого; попытавшись оглядеться, я убеждаюсь, что этот цвет здесь — основной. Белые стены, белый свет люминесцентных ламп, белые занавески на окнах, белое одеяло. Подушку под своей головой я не вижу, но она наверняка тоже белая. А ещё накрахмаленная до хруста; мне в ноздри врезается этот специфичный запах.

Похоже, я в больнице. Пары секунд достаточно, чтобы осознать, что в руку что-то воткнуто. Капельница? Кажется, да. Вторая рука рефлекторно тянется, чтобы выдернуть из вены иглу.

— Стойте-стойте-стойте! — едва только я попытался сделать это, как дверь открылась и в палату вошла медсестра. Симпатичная, моя ровесница или чуть старше — впрочем, сейчас это едва ли имело значение. — Вам не положено.

— А мне не поможет, — хрипло заметил я в ответ. — Бесполезно. Чернокровие на последней стадии, что может сделать капельница?

— Это уж решит доктор, — решительно шагнув вперёд, медсестра кладёт ладонь на пластырь. — Но вам не положено самостоятельно отрываться от капельницы. Глядите, тут всего-то на пару минут осталось.

Что за дурацкий тон… она говорит со мной как с ребёнком. Но и я, наверное, хорош: «не поможет», «что может сделать?»… Мне-то всё равно, я уже смирился с тем, что долго не проживу, а вот у неё могут быть неприятности.

— Ладно, — я кивнул и вновь откинулся на подушку. — Где я, собственно говоря?

— Больница имени Лазаря Симницкого, — сообщила мне медсестра. — Вас доставили в вип-палату полтора часа назад.

Доставили? В вип-палату? Очень интересные дела. Если честно, я бы куда меньше удивился, очнись я в какой-нибудь там городской муниципальной больнице номер семь, в общей палате для острых больных с прямым выходом в морг. Или вообще в хосписе.

— Это же платная больница, так? — я поглядел на неё. — Не думаю, что я смогу…

— Всё уже оплачено, — улыбнулась медсестра профессиональной улыбкой. — Не нужно беспокоиться. Лежите и не напрягайтесь, помимо основной болезни, у вас ещё лёгкий ушиб с сотрясением.

То-то голова так болит… А девчонке нужно отдать должное: «основная болезнь». Ну, да, при безнадёжных больных обычно стараются не называть их болезнь вслух.

Но мне, конечно, снова везёт: мало мне чернокровия, так ещё и сотрясение на ровном месте заработал.

— Но я же… — я повёл свободной рукой, — Я ведь не обязан соблюдать режим и лежать тут…

С губ чуть не сорвалось «пока не сдохну», но я вовремя осёкся: нечего пугать человека.

— Процедуры, назначенные врачом, обязательны, — кивнула медсестра. — В прочее время вы можете ходить по территории больницы, однако вам рекомендовано…

Ох. Кажется, без откровенного разговора не обойтись.

— Я не об этом, — поморщился я, привставая на подушках. — Давайте честно. Я умираю, мне осталось не очень много. И я совершенно не хочу провести свою жизнь в больнице, даже такой дорогой и замечательной, как эта.

— Я поняла вас, — хорошо, хоть возражать не стала. — Доктор зайдёт к вам до окончания рабочей смены; вот с ним и поговорите на этот счёт.

— Но…

— Увы, я не могу сама решать такие вопросы, — чуть виновато улыбнулась она. — Но смена заканчивается через час с небольшим!