Екатерина Лейфрид - Правила экстрасенса (СИ)

– Нет… нет… этого не может быть… – чувствуя, как страх постепенно берет над ним верх, Лёня медленно опустился на стул у стены.

Баркин обеспокоенно нахмурился и нагнулся к нему:

– Лёнь, с тобой все в порядке? Ты что-то побледнел. Что случилось?

– Это Рыбкин… – еле слышно прошептал Воронцов и поднял полные ужаса глаза на Афанасия Павловича и Мишу, все это время молча наблюдавшего за происходящим:

– Он сегодня утром ко мне на допрос приходил.

***

– Исключено, Лёнчик. У господина Рыбкина сегодня утром со мной встреча была назначена, и, как видишь, она еще не закончена.

Баркин вышел из секционной, прошел в комнату отдыха, включил чайник и вернулся обратно в приемную. Милиционеры сели на диван. Лёня вгляделся в недоверчивые лица собеседников и внезапно почувствовал себя беспомощным маленьким ребенком, пытающимся доказать взрослым, что у него под кроватью действительно кто-то живет.

– Но я его видел. Вот так, как сейчас вижу вас. Он пришел, признался во всех преступлениях. – Лёня решил, что пункт о попытке дать взятку можно было опустить, и добавил. – Прощения просил.

Афанасий Павлович вдруг заинтересованно поднял брови:

– Так-так-так, а вот с этого места поподробнее? Как он прощения просил?

– Сильно. На коленях.

Мишка хмыкнул, но Лёня не стал огрызаться в ответ. Будь Мишка на его месте и расскажи такое, он бы подумал, что лейтенант внезапно перестал дружить с головой. На ум капитана пришли слова патологоанатома при их первой встрече:

– Афанасий Павлович, пожалуйста, скажите, что это не тот случай, когда нужно обращаться к психиатру? Этому же ведь должно быть какое-то объяснение! Ведь в остальном у меня все в порядке.

Баркин сомнительно нахмурился:

– Все в порядке? Ты уверен? Больше никаких изменений? Странных ощущений там…

«Сны» – мелькнуло у Воронцова в голове. «Господи, неужели это так начинается? Если люди так начинают сходить с ума, то я не хочу! Не хочу!»

– То есть, вы думаете, что это все-таки крыша, да? В смысле, что она улетает?

Мишка снова хрюкнул в воротник куртки. Афанасий Павлович вздохнул:

– Да нет, Лёня. По крайней мере, для меня ты выглядишь вполне адекватно. Думаю, тут дело в другом.

Старжевский кивнул:

– Ага, я тоже сразу понял.

Леонид удивленно уставился на подопечного:

– Что ты понял-то?

– У вас возможности открылись. Сверхъестественные. Такое часто после ударов током бывает.

Лёня повернулся к Баркину, ожидая, что тот лишь посмеется над богатой фантазией паренька, но патологоанатом на полном серьезе утвердительно закачал головой:

– Молодой человек прав. Я как раз это хотел сказать. Видишь ли, когда ты сказал, что Рыбкин признался тебе во всех своих преступлениях, и при этом ему не нужно было от тебя ни отсрочки, ни содействия, а только личного прощения, я понял, что приходил он к тебе действительно уже после своей смерти. Видимо, там. – доктор указал на пол. – Ему за это тоже могут срок скостить, века этак полтора-два.

«Неплохие у них «там» сроки», – подумал Воронцов.

– Ну, а раз Рыбкин к тебе пришел мертвый, ты смог его увидеть, такого у тебя до летаргии не наблюдалось, и в остальном ты вполне здоров, то из всего этого можно сделать только один вывод: у тебя появились потусторонние способности.

Лёня саркастично усмехнулся:

– И вы правда верите в эту чушь? Это же все сказки или мошенничество, чтобы у дураков деньги выманивать! – весь этот ералаш постепенно стал действовать ему на нервы. Он хотел найти ясное логическое объяснение ситуации, и ждал от патологоанатома конструктивных предложений. А тот ему бред суеверный стал всучивать! Нет уж, на такие «последствия» Лёня не подписывался!

Рассерженный, Воронцов встал с дивана и подошел к двери.

– А что касается Рыбкина, то это наверняка ребята из соседнего кабинета у нас постарались. Подумали, раз я с того света вернулся, то можно со мной теперь так пошутить. Наняли какого-нибудь актера. Еще и денег ведь не пожалели на грим. Клянусь, узнаю, чья это была идея, я этому шутнику тоже поездку в морг устрою, но только в один конец! – Леонид распахнул дверь и встретился лицом к лицу с худым усатым мужчиной в белом халате. В первую секунду Воронцов хотел оттолкнуть его в сторону, но потом умерил свой пыл – все-таки незнакомец, которого он уже где-то видел, был ни в чем не виноват:

– Проходите. Мы уже уходим. – он отошел к стене, давая ему пройти в приемную и не замечая при этом, как лицо младшего лейтенанта, наблюдающего за этой сценой, бледнеет, а глаза становятся размером в чайные блюдца.