Ирина Арбузова - Во власти речных ведьм [litres]

– Мамочка, не надо сказки. На Дымка. В нем нервы утопи.

Я была рада потеребить пушоню, а он вырвался:

– Мяу, некогда-ау-у. У сиреневых кусто-ув полевая мышь Туся встречу назна-у-чила. Что-то страшное о поле, что у мя-ка-заводе рас-кау-зать хо-у-чет.

И, подняв хвост трубой, Дымок рванул к входной двери. Серым дымом шерсти заполнился кошачий лаз и был таков. Я позвонила Мишель. Она удивилась и сказала:

– Сидите, ждете? А я сама хотела вам звонить. Дело очень важное. Не по телефону. Ждите…

Ворон ошибся. Не в одиннадцать часов, а в двадцать минут двенадцатого на «камазенке» приехали Мишель, Севастьян, Дерема, Земта и Яна-гинеколог. Руки у них, в прямом смысле, новорожденными детьми были заняты.

– Вот, полюбуйтесь, яблочки от нашей Кати-яблоньки. На неё очень похожи, прямо один в один – все семь девочек близняшек, – пропела Дерема.

В разговор вступила Земта:

– Дерема правильно почуяла. Я ж как в руки яблоки взяла, поняла сразу – не простые они. Под шкуркой – скорлупа. Яйца – человеческие, по ходу, словно матка в скорлупе. Клушка Деремы Илуша их высидела, помогла проклюнуться.

– Я детишек осмотрела в присутствии детского педиатра. Хоть веса небольшого, но здоровенькие, без отклонений, – серьезно заключила Яна-гинеколог. – На Катю все записи и анализы по беременности в своей клинике подбила. Она теперь без проблем свидетельства о рождении получит. Если, конечно, наша молодая многодетная мать и ее муж будут не против принять к себе беспокойный детсад. А я в крестные попрошусь, – улыбнулась Яна.

– Вот подарочек Хема Катеньке подарила! Тут уж не знаешь, радоваться или плакать начать. Дашенька, Семен, вы подумайте, как лучше Кате и Вячеславу эту новость приподнести, и помощь непременно предложите, по-родственному. Дело нешуточное, – попросила Дерема.

И вдруг звонок… От Кати. Я на громкую.

– Даш, я ничего не понимаю! У меня молоко пошло. Просыпаюсь, а рубашка вся мокрая.

Я только и смогла ей сказать:

– Жди, сейчас приедем. Катюш, все очень хорошо. Ни о чем не волнуйся!

И мы все было в больницу собрались ехать, но тут в ноги через кошачий лаз в двери Дымок кувыркнулся:

– Мяу-кошмарус! Туся еле лапы унесла-ау из норки у мяка-завода. Там зверюга вредный объявился. Он из голо-вы-у пау-мять вые-дает о хорошей еде. Она забы-ула даже, как я ей головку-у сыра из кухни перетаска-ул. Мря-мя-мяур!

– Поезжайте, дети. Незачем зазря кормящую мать ждать заставлять. Мы с Анастасией останемся. И с Тусей, и с котусей поговорим, – отправила нас Дерема.

Все это время Семен, Анна и дед Василий недоумевали, о чем это мы с котом разговариваем. Я коротко им пересказала. И поняла, что Земта, Дерема и Анастасия тоже кошачий язык понимают, а значит и не только кошачий… Оглянулась на них, покидая дом. И у Анастасии, и у Деремы был одинаково встревоженный вид. Дерема крикнула мне вслед:

– Дочка, ты теперь наша сестра Духовея. После больницы съездим-ка с Мишель на зверя вредного взглянуть…

Я задумалась, не зная, что ответить. И услышала из собачей будки соседей испуганный лай их собаки Моти:

– Караул, помогите, спасите! В доме квартирант завелся! Эй-эй-эй, копыта от меня убери!

Пришлось задержаться и поспешить на помощь. Когда мы оказались у калитки Иркнайдигусей, Мотя, блаженно потягиваясь, вылезала из своей будки. Увидя целую делегацию, взволнованно взирающую на неё, собака нерешительно тявкнула, оглянувшись на хозяйские окна:

– Гаву, гаву, так – этих знаю. Гавы-гавы, на незнакомых – рыкаву. У меня сегодня овсянка с тушенкой, надо отрабатывать, – Мотя залилась сердитым звонким лаем, рвясь на нас и бренчя цепью.

– Ры-ры-тык, – фыркнула на брехунью Дерема. Смешно, но та резко заткнулась.

Я понимала о чем они тихонько перелаиваются, но вступить в разговор, конечно, не могла.

Оказывается, Мотя проснулась в будке и неописуемо испугалась из-за того, что кто-то осторожно лазил по ее спинке. То был зверь невиданный. На кролика похож – пушистый, белый, хвост мячиком, уши длинные, как ремни. И в ушах глаза горят – фиолетовые, яркие фонарики. Шесть лапок с раздвоенными свиными копытцами. Рот на животе. Язык из него вылетает длинный-предлинный, на веревку похож, да еще липкую. Зовут Фиф.

Разговаривает, трепеща антенками – усами, что растут под мордой. Питается блохами и другими мелкими паразитами. Они быстро с Мотей подружились, потому что Фиф выел блох и с неё, и с подстилки. Обещал еще через недельку заглянуть. Поскакал другим мехоимеющим свои услуги навязывать. А я между тем подумала, ведь Ангелы просто так никого в Кряжник не заточали… Значит эти «совершенные» были блохастыми?!