Александра Гринберг - Дочь шторма, невеста огня [≈ Жнец крови и пепла] [litres]

Впрочем, на фоне Альфарда можно посверкать, лишь напялив на себя весь ассортимент ближайшей ювелирной лавки.

«Фига с два, вся ювелирная лавка уже на этой распрекрасной мантии», – съехидничала Киара, меланхолично ковыряя ложечкой четвертый кусок шоколадного торта. Обслуживающий молодой официантик, вручив Альфарду меню, вновь покосился на нее с благоговейным ужасом. Новенький, видно, так-то магов в любом трактире да ресторане встречают с распростертыми объятиями, зная, что те едят как не в себя.

На счастье Киары, распространяться о своем отношении к неподобающим пристрастиям сына старший Эйнтхартен не стал. Только кивнул в знак приветствия (никак на днях шторм обещают?) и бросил на стол пухлый конверт с печатью лорда-канцлера.

– Тут все, что касается исчезновения вампиров из дворцовых подвалов. Дорих распорядился отдать тебе лично в руки.

– Дорогой друг Арлен по-прежнему знает, как испортить мне день, – проворчала Киара, пододвинув к себе конверт. – Премного благодарна. Что-то еще или ты меня искал сугубо ради торжественного вручения конвертика?

– Ничего ты не найдешь в этом конвертике, Блэр. У всех подозреваемых есть алиби, следящие кристаллы пусты, как колодцы в пустыне, а тот, кого видела стража, быть там не мог в принципе.

– И кого видела стража?

– О, тебе понравится! – Альфард криво усмехнулся, отчего на долю секунды напомнил свою грозную матушку. – Меня. Но вот в чем суть – как раз во время моей якобы прогулки по дворцовым подвалам я все с тем же лордом-канцлером распивал синтарийский виски тридцатилетней выдержки.

Киара задумчиво нахмурилась, вертя в руках конверт, хрусткий и непривычно объемистый. Ситуация день ото дня принимала все более скверный оборот, и не сказать чтобы это удивляло хоть немного.

– Тут либо чье-то алиби хорошо сфабриковано, – решила она, – либо в деле замешан тот, на кого сроду не подумаешь. И если имеет место первый вариант, то надо бы как-то получить разрешение на ментальное сканирование подозреваемых…

Это весьма проблематично, понятное дело. Есть алиби – значит, никакого разрешения. С ментальными вмешательствами на территории Эрмегара очень и очень строго.

– Можно было бы договориться, но эти самые подозреваемые – сплошь драные лорды и добровольно себе в голову залезть не дадут. – Киара поморщилась. – Уж душечка Гейб – точно не даст.

– И именно душечка Гейб, скорее всего, к этому дерьму и причастен, – мрачно отозвался Альфард. – Задницей чую, все это – его рук дело, вот только ни одной улики против него никто из нас не найдет.

– Нет, Гейб, конечно, скользкий сукин сын и горазд на всякие подлости, – проговорила Киара, не скрывая сомнения. – Но поверь, его допросные протоколы я изучала с удвоенным усердием. Он единственный, в отношении кого абсолютно не к чему прикопаться… Хотя, знаешь, именно это и настораживает. С другой стороны, Гейб – трусло. У него кишка тонка ввязаться во что-то эдакое, разве что он твердо уверен, что ему ничего не будет.

– Гейб, может, и трусло, но вот о моей бывшей любовнице, которая должна быть мертва последние лет двадцать, такого не скажешь. Элрисса всегда была изобретательна, особенно в уничтожении улик. Так что изучи все это внимательнее, при всем моем отношении к тебе не могу не признать, что следователь из тебя хороший, – при этих словах он скривился, становясь куда более похожим на привычного глазу Альфарда-огненную-мать-его-светлость-Эйнтхартена.

– Элрисса вовсе не была мертва. – Киара сочла за лучшее пропустить сомнительное подобие комплимента мимо ушей. – Она умерла, мертвая и ныне. Я сказала это Марку, скажу и тебе: Элрисса – нежить. Никогда, ни-ког-да не смей очеловечивать нежить! Это злобная тварь, ведомая жаждой крови и силы, и чем скорее ты перестанешь видеть в ней свою бывшую любовницу, тем лучше для тебя.

– Это ты мне рассказываешь? Я лично убил ее, если ты помнишь, и вот уж двадцать лет пью за ее упокой. – В подтверждение своих слов Эйнтхартен плеснул виски в резной бокал. Не обделил и Киару, чему та сильно удивилась – раньше за Альфардом такой учтивости не наблюдалось. – Пей, Блэр. Нам с тобой болтать о моей бывшей бабе на трезвую голову не стоит.

Киара послушно пригубила из бокала, чуть морщась. В напитках, как и в еде, она предпочитала что-нибудь послаще, хотя в компании завзятого трактирного выпивохи Стэна Фалько, бывало, пила еще и не такую пакость.

Кажется, пойло знатно ударило в голову Эйнтхартена-старшего, потому что после его следующих слов не поперхнуться удалось лишь чудом.