Павел Иевлев: Мертвая женщина играет на скрипке

Рассматривается использование VR и для коррекции нервных расстройств, столь обычных для нашего времени. Психологи в ужасе, они в любой момент могут остаться без работы. Пугают непредсказуемыми последствиями и пытаются организовать протест — но я знаю, кто выиграет. Как правильно сказал Петрович — они уже выиграли.

Зато Клюся может общаться с матерью. Как она говорит, «там она почти нормальная, как раньше». Сидит часами в очках, гуляя с мамой по нарисованным улицам и паркам. Беседуют.

Чтобы дети начали разговаривать с родителями, нужно что-то очень трагическое и неординарное.

— Паап? — заглянула в комнату дочь. — Ты тут?

— Да, миссия по возврату Клюси в реальность.

— Успешная?

— Привет, Настюха! Я сейчас, только голову высушу! — отозвалась из душа Клюся. Загудел фен.

— Паап, мы тут подумали… Надо, наверное, угощение какое-то? Они с дороги, устали, проголодались, наверное. Стресс и все такое. Обычный обед — это слишком банально. Нужно что-то знаковое. Для закрепления положительных ассоциаций.

— Так поговори с…

— С Тоней мы уже посоветовались. Но ей нужна твоя санкция на закупку кондитерки.

— Скажи, чтобы взяла из оборотных, я потом подпишу.

— Спасибо, господин директор! — комически раскланялась дочь и умчалась.

— Нетта, запиши, пожалуйста, в графу «прочие расходы»: «Кондитерские изделия для праздничного обеда». Сумму потом уточни у Насти.

«Есть, шеф!» — откозыряла кобольдесса с экрана смарта. Мой вирп тащит на себе всю бухгалтерию «специального колледжа-интерната», и это стало настоящим спасением для такого раздолбая, как я. Во всяком случае, баланс у нас все еще положительный.

«Кобальты» взяли нас на содержание, и теперь мы почти не зависим от городского бюджета. Тоже своего рода «компенсация». Впрочем, выгода взаимная. Я, например, не просто директор интерната, но и «руководитель учебно-исследовательского подразделения «Кобальт системс». Кстати, зарплата даже лучше, чем в бытность мою фиктором, так что я ничего не потерял.

Конечно, это тоже «компенсация» от Петровича, который, надо честно признать, пытался по возможности загладить последствия того, что наворотила здесь его любимая Элина.

— Пойми, Антон, — говорил он мне тогда, — Элька — это первый блин, который немножко комом. Прототип. Она слишком хорошо удалась.

— В смысле? — удивился я.

— Она слишком человечна, а значит, ненадежна. Перестарался я, увлекся. А потом она перестаралась и увлеклась. В общем, все, как у людей. Нет, создать нечто неотличимое по реакциям от человека было очень интересной задачкой. Но зачем? Какой смысл создавать виртуальных людей, если реальных полно?

— Логично, — согласился я.

Мы тогда сидели в директорском — еще не совсем моем — кабинете и культурно выпивали. Петрович уговаривал меня сменить и.о. на полную ставку, я отказывался, не чувствуя в себе ни педагогических, ни административных талантов. Шторы были распахнуты, в окнах сияло солнце — зонтик в Жижецке перестал быть предметом первой необходимости. Болото еще не совсем высохло, но пресловутый «круговорот воды в природе» уже изменился. Подозреваю, что в это время шел какой-то подковерный торг между держащим виртуальную руку на рубильнике насосов «Кобальтом» и местными сектантскими криптоэлитами, но мне он был не интересен. Обвинения с Клюси должны были вот-вот снять, я готовился покинуть город ко всем чертям и забыть его как страшный сон. Воспитанники «Макара» смотрели на меня глазами брошенных котиков, но я старался не поддаваться.

— Не понимаю, — сказал я Петровичу, — в чем тогда смысл всей этой виртуальной движухи. Денег «Кобальт» не зарабатывает, искусственный разум ему, оказывается, тоже не нужен. Зачем?

— Как тебе сказать, Антох… — протянул он задумчиво. — Вот тебе, к примеру, нравится, как устроено общество, государство и мир в целом?

— Ну, как по мне — довольно херово все устроено. Но не хуже и не лучше, чем было всегда.

— И в чем причина этого? Кто, так сказать, виноват, и что с этим делать?

— Без понятия. Неправильное устройство общества? Нужны перемены? Во всяком случае, так пишут в политических пабликах, но я до них не большой охотник.

— Антоха, все взыскующие перемен и прочего счастия народного наглухо игнорируют единственный реально значимый факт. Проблема любого общества не в том, что у них монархия или теократия, демократия или диктатура, олигархия или анархия. Проблема в том, что оно состоит из людей. Пока кто-нибудь не найдет, как решить именно эту проблему, все потуги на «перемены» в историческом смысле обречены.