Мария Гуцол - Осенняя жатва [СИ]

— Я не принадлежу вам, и этого достаточно.

— И ты повторишь это Охотнику? — полные губы тронула улыбка.

— Это дело между ним и мной, — Рэй встала шире, как будто готовясь к рукопашной. И добавила резко: — Если ему нужен ответ, пусть приходит и спрашивает. Он. Не ты.

К этому Керринджер была готова. Каждый сид, с которым женщина не могла разойтись миром, вспоминал про Охотника. Но если в больное место бить раз за разом, рано и поздно оно потеряет чувствительность. По крайней мере, Рэй на это надеялась.

Сида поджала губы и снова в упор взглянула на Джона Маккену. В ее зеленых глазах отражались нездешние звезды.

— Не надо тревожить Гвендоллен, — сказала Королева Холмов. — Ей хорошо здесь. Не береди ее память. У тебя все равно нет ничего взамен.

Маккена смешался. Рэй прикусила губу. Именно от Джона сейчас зависело, вернется ли домой восьмилетняя Гвен, или они впустую жгли горючее и дразнили Дикую Охоту.

— Это не правда, — хрипло проговорил мужчина. — Это не правда.

— Твоя жена мертва, — сида печально улыбнулась. — Кто будет заботиться о маленькой Гвендоллен? Ты всегда в делах, Джон.

— Уж точно не ты, — Маккена набычился. Зря Королева Холмов заговорила про покойную Эбигейл, или как ее там, — подумалось Рэй. Мужчина хмуро сказал: — Я не уйду отсюда, пока ее не увижу.

Взметнулись серебряные рукава — сида хлопнула в ладоши.

— Увидеть ее — твое право, я признаю это, — она склонила голову. — Жаль. Это очень больно — выбирать. Лучше бы тебе не заставлять ее это делать.

Рэй скрипнула зубами. Она не взялась бы поручиться, для кого говорит эта золотоволосая женщина, для отца Гвендоллен или для нее самой. Керринджер шагнула к Маккене и сказала негромко:

— Для Гвендоллен в этом мире еще нет солнца. Ты сможешь ее отсюда вытащить. Только не вздумай лгать. Эти, — она дернула подбородком в сторону сидов, — чуют любую ложь и легко обернут ее себе на пользу.

— Я понял, — коротко кивнул мужчина. На скулах его перекатывались желваки, и неожиданно Рэй подумала, что у этого человека действительно хватает пороху заглядывать в те углы мира людей, где ощутимо попахивает гнилью.

— Мы обещали Эбигейл, что присмотрим за ее дочерью, — сказала сида и скрестила руки на груди.

— У ее дочери есть отец, — отозвался Джон, мучительно вглядываясь в темное чрево холма.

— Это верно, — сида покачала головой, как будто бы жалея его.

Десять невысоких фигурок вынырнули из темноты, и Маккена вздрогнул. Рэй негромко пробормотала ругательство.

Ее собственного отца испытывали поединком, и алая человеческая кровь в тот день изрядно забрызгала зеленый травяной ковер. Как и кровь поединщика-сида. Кто знает, как закончилась бы схватка, если бы четырнадцатилетняя Рейчел не сделала свой окончательный выбор и не встала бы между сражающимися.

Сегодняшняя Рэй знала точно, что тогда испытывали не Уильяма Керринджера. Испытывали его дочь.

Королева в белом играла в совершенно другую игру. Маленькая Гвендоллен вышла из холма в окружении своих двойников. Лица всех десяти были неподвижными, шаги одинаковыми.

— Которая из них твоя дочь? — широкий рукав сиды взметнулся, тонкая рука указала на девочек, которые без спешки выстроились в ряд напротив людей. — Я отдам тебе ту, которую ты выберешь.

Джон обернулся к Рэй, и в первый раз женщина увидела, что он по-настоящему растерян.

— Она здесь, среди них. Твоя дочь очарована, остальные девочки — морок. Сиды любят такие загадки.

Джон вздохнул и еще раз обвел взглядом десяток девочек в светлых платьях.

— Они одинаковые!

— В том-то и шутка, — хмуро ответила Рэй. И одновременно с ней заговорила сида:

— Вы, люди, верите в силу любящих сердец. Пусть сердце подскажет, где твоя дочь.

На губах королевы оставалась печальная улыбка, и Керринджер про себя пожелала сиде катиться в задницу.

Маккена неуверенно шагнул к девочкам. Потом стиснул руки в кулаки и распрямил спину. Рэй не спеша пошла за ним, пока дорогу ей не преградил сид в синем плаще.

— Нет. Это его дочь и его выбор.

Женщина остановилась. Маккена даже не обернулся в ее сторону.

— Папа, — сказала первая Гвендоллен и протянула руку. Мужчина вздрогнул и невольно отшатнулся.

— Забери меня отсюда, — сказала вторая. Третья тут же надула губы:

— Я никуда с тобой не пойду.

Четвертая стояла молча и неподвижно, как и пятая. Шестая Гвендоллен молча схватила отца за руку. Седьмая подмигнула и сказала: