Нора Бекк - Я вижу твой голос

– Что ты наделал?!

– Заткнись! Если мы и сделали что-то в своей поганой жизни, так это то, что забрали эту сумку!

– Марио, ты всегда был психом! Я же сказал тебе, что случилось со стариком! На нас убийство повесят! – Джино был в истерике.

– Прекрати скулить! Не доводи меня!

– Псих! Ты псих!

– Ещё раз скажешь такое – прирежу!

– Псих! Псих! – это было последнее, что сказал в своей короткой и глупо прожитой жизни Джино. Родной брат зарезал его.

Марио бросился бежать, неся с собой чёрную сумку, но вскоре отшвырнул её от себя и побежал ещё быстрее. Марио не мог понять, как дошло до такого. Он не любил своего брата, но ещё больше сейчас он ненавидел себя, то, каким он стал, свою жизнь, и вдруг ясно понял, что больше не может! Марио выбежал на мост – навстречу неслись автомобили. Братоубийца шагнул под колеса…

Маленький Джино мечтал только об одном – шить красивые платья для мамы и других женщин. Его отец ушел к другой, а мать, рано состарившаяся женщина, слывшая когда-то первой красавицей округи, растила сыновей как могла. Убиралась в домах богатых людей, стирала, гладила, нянчила чужих младенцев, спала за деньги со многими мужчинами. Это даже и проституцией назвать было трудно, поскольку только одна мысль была в голове Бруны Серра: нужно накормить детей.

Джино и надеяться не мог, что его отдадут в художественную школу. Денег в семье не хватало даже на хлеб. Но мечта оставалась мечтой. Джино, приходя домой из школы, доставал старенькую швейную машинку и из ветхих тряпок кроил, конструировал – в общем, творил, пока мать была на работе, а Марио шлялся с местной бандой таких же, как и он, охламонов. У Джино не было манекена, поэтому свои творения он примерял на себя. Вот и сейчас на нём было красное платье с чёрной оторочкой внизу. Мальчик стоял у тусклого зеркала и любовался на удачно скроенный силуэт. Джино с удовольствием представлял себе, как здорово в этом платье будет смотреться соседская девчонка, которая уже месяц строила ему глазки. Он не заметил, как старший брат вернулся домой. Сильный удар свалил Джино на пол.

– Пидор! Ты что делаешь?! – он увидел перед своими глазами багровое лицо разъярённого Марио.

Следующие несколько минут Джино уже ничего не видел и не слышал, потому что старший брат избивал его методично, с ненавистью, втаптывая в пол. Остановился тогда, когда понял, что Джино потерял сознание. Плюнул на обмякшее тело и ушёл.

Вечером Бруна вернулась домой и увидела сына лежащим в углу комнаты. Из старого радиоприемника неслась нежная умиротворяющая музыка. Мать подумала, что на мальчика напали грабители, хоть и воровать-то в их убогом жилище было нечего. Джино увезли в больницу, где врач сказал, что положение его почти безнадежное. Помимо жутких гематом на лице и теле были обнаружены внутренние повреждения селезенки, печени и сильное сотрясение мозга. Представители квестуры честно записали всё, что рассказала сеньора Серра, покачали головами и уехали.

Под утро домой завалился чересчур веселый Марио и с порога заявил:

– Ну что, мать, этот пидор тебе уже всё рассказал?

– Марио! Джино в реанимации! Он при смерти. Представляешь, я прихожу домой…

– …А он вихляет своей задницей в юбке перед зеркалом…

– О чем ты? Он лежал без сознания. Сильно избитый. Я вызвала карабинеров…

– Что? Ради этого ублюдка ты беспокоила уважаемых людей?

– Марио! Что с тобой? Ты пьян? Ты знаешь, как это случилось?

Тут до матери стал доходить смысл происходящего.

– Ты… – только и смогла сказать она…

Никому не было дела до избитого паренька из нищей семьи, поэтому этим случаем перестали заниматься. Джино чудом выжил, а Марио, придя один раз в больницу, предупредил:

– Если кому-нибудь расскажешь…

Джино очень боялся старшего брата и, выздоровев, решил, что шить больше никогда не будет. Постепенно его жизнь перестала отличаться от жизни Марио.

Сеньор Антонио Моретти увидел её в ресторане. Хрупкая и очаровательная блондинка за соседним столиком настолько беззащитно улыбалась и близоруко щурилась, что у старика защемило сердце. Уже много лет богатый затворник сторонился людского общества, но раз в год желание увидеть новые лица пересиливало его мизантропию. Тогда сеньор Моретти заказывал столик в самом модном ресторане Милана и отправлялся «пошалить» – так он называл свои редкие вылазки. Шалил сеньор Моретти следующим образом: вкусно ужинал и возвращался домой. А что делать? Восемьдесят три всё-таки…