Александра Бегунова - Собачье дело

— Спирс! — над Уильямом склонился дон Амаро. — Ох ты ж черт! Давай оттащу тебя в лазарет.

— Спасибо. Мы поймали двух.

— Моя партия приволокла одну и еще одну — группа Отто. Вон ту поймал Даниэль. Всего пять.

— И шестую пришил Грелль.

Дон Амаро поднял бровь. Старк круто повернулся к алому жнецу.

— Вы убили гончую?!

Грелль лениво зевнул, прикрывая рот ладонью.

— Ну, если выбирать между голодным песиком и своим шефом… Может, мне надо было покормить бедное животное? А у тебя, Уилли, какой взгляд на эту проблему?

— Сатклифф, присоединяйтесь к дону Амаро после того, как он вернется. Надеюсь, вы отправили Флер в лазарет? Ей там самое место.

Фонтихо чуть слышно хмыкнул.

— Если мы отправим в лазарет тебя, то, клянусь девой Марией, она будет сидеть там как пришитая.

…брови Грелля гневно сошлись над переносицей…

Заглядывать в чужую книгу смерти считалось даже не просто неприличным, а оскорбительным. Поэтому на книгу наставника Алан даже дышать боялся. Но что еще делать, если из-за чокнутого любителя собачек стажерам и девушкам пришлось метаться по всей Европе, собирая души за мужчин и за себя тоже, поскольку записи в их собственных книгах никто не отменял. К концу этих безумных суток Алан уже впал в транс и собирал души, практически не приходя в сознание. Иногда ему казалось, что, возвращаясь из Плимута, он столкнется с самим собой, мчащимся в Бристоль. Карусель кончилась только часам к пяти утра. К тому времени Хамфриз мог стоять вертикально только с помощью косы. Где-то около начала шестого его перехватил Рональд, за ночь исхудавший до того, что пиджак болтался на нем, как на вешалке. Потускневшие глаза греллевского стажера были обведены черными кругами. Не сговариваясь, молодые люди юркнули в ближайший отель, где и потребовали двухместный номер. Взор, которым их проводил коридорный, Нокс мог бы счесть личным оскорблением, если бы еще имел силы обращать внимание на окружающее. В номере жнецы рухнули на кровать, изобретенную, вероятно, испанской инквизицией для допросов особо упорных еретиков, и мгновенно вырубились.

…Рональд проспал, как убитый, до полудня. Собственно, Нокс собирался спать, как минимум, часов двенадцать, но кто-то ни с того ни с сего принялся трясти стажера за плечи. Только у одной из его девушек была садистская привычка будить его таким образом.

— Боже, Мэй, да отстань ты… — пробормотал Рональд и попытался зарыться в подушку, не снимая очков.

— Рон! Рон! Да просыпайся же, лежебока! — каким-то на редкость не женственным голосом прикрикнула Мэй. А затем в лицо Ноксу выплеснулось литра два ледяной воды. Рональд с криком подскочил на кровати.

— Ты что, совсем офонарел?! — рявкнул стажер на Хамфриза, сжимающего пустой стакан. — Дай поспать, идиот несчастный!

— Рон, у меня мысль есть…

— Потрясающе, — прошипел Нокс, вытирая очки платком. — Когда она снова у тебя появится, мы обведем этот день красным карандашом и будем отмечать, как Новый Год!

Алан обиженно поджал губы.

— Ну и спи дальше, дурак, — он слез с кровати и подобрал косу. — Без тебя обойдусь.

— Ты куда? — после паузы спросил Рональд. Вообще перед отправкой в мир людей Эрик отвел его в сторону и провел строгое внушение на предмет того, что он сделает с Ноксом, если тот не присмотрит за юным, неопытным Хамфризом. И поскольку в речи наставника фигурировали переломанные кости, выбитые зубы и лишение всех прелестей сексуальной жизни, то Рон сел на кровати и подтянул к себе газонокосилку.

— Хочу вернуться в Департамент.

— Это же запрещено, — заинтересовался Нокс. — А зачем тебе?

— Я знаю, как перерубили цепь Цебби и выпустили гончих из вольера. Хочу проверить идею, — Алан прикусил губу и опустился на стул. Вообще-то наставники должны были сами забрать стажеров, но…

— Лучше бы ты знал, кто их выпустил.

— Пока не знаю. Но узнаю, — юноша сердито засопел: одно воспоминание о зубах Цебби вызывало у него нервную дрожь и жгучее желание поквитаться с автором шутки.

— Ладно, пошли. Только учти, если нас поймают, я скажу, что это твоя инициатива.

— Ну и куда ты нас затащил? — недовольно спросил Нокс, озираясь по сторонам.

— К вентиляционным шахтам.

— Зачем, о Господи?!

— Иди сюда.

Рональд подошел и скептически уставился на забранные тонкими стальными прутьями вентиляционные турбины. Здание Департамента разделялось на несколько многоэтажных корпусов, и у каждого была своя вентиляционная система. А поскольку каждый корпус был весьма немалых размеров, то на выходе из шахт располагались четыре огромные шестилопастные турбины. Каждая из них была выше Рональда, даже если бы он встал на цыпочки и поднял руки. Они вращались по очереди, а чтобы умственно скорбные сотрудники не совали в них конечности, турбины отделял частокол из стальных прутьев.