Владимир Пирожников - На пажитях небесных

С тех пор, как Балуанг создал «мыльный клуб» в моем секторе Пояса, я непрерывно боролся с ним, свято веря, что совершаю необходимое дело по очистке космоса от дряни. И вдруг, когда я уже готов был прикрыть заведение на Мидасе, произошли события, заставившие меня усомниться в смысле этой борьбы. Я увидел, что зло, которое я пытаюсь искоренить, – это лишь кончик дьявольского хвоста, но вовсе не сам дьявол. На время мне даже показалось, что я похож на того древнего глупого царя, который велел своим воинам высечь море. Словом, я понял, что дело обстоит гораздо сложнее, чем оно обычно представлялось мне.

Нет, я не опустил руки. Сейчас, когда первая растерянность прошла, я могу сказать: это понимание, каким бы горьким оно ни было, не означает смирения. Я еще могу признать справедливость английской пословицы, которая утверждает, что «каждому приходится за свою жизнь съедать пригоршню грязи»; но я никогда не примирюсь с утверждением, будто черпать всюду грязь – это неистребимая склонность людей, которую они стремятся удовлетворить, где только могут. Уверенность и, если хотите, твердость мне при этом дает, как ни странно, та же самая история – та же самая цепь потрясений и катастроф, которая глубоко поколебала мои привычные, но, как оказалось, весьма плоские убеждения. Вот почему я хочу о ней рассказать.

Читатель, наверное, уже понял, что для меня эта история началась на Мидасе, где я занимался «мыльным клубом». Но вообще-то она началась несколько раньше и сразу довольно шумно – с вереницы крупных аварий, прокатившихся по астероидам. В те дни все наши от Земли до Юпитера, что называется, с ног сбились, стараясь понять, в чем тут дело. Начальник следственного отдела Сван Мейден срочно созвал совещание. На нем-то я и услышал впервые о Пахаре…

– Смотрите, ребята, – сказал Мейден, – это биостанция Нектар. Снято в день катастрофы.

Свет погас, и мы увидели с высоты патрульного спутника пейзаж Нектара: острые гребни хребтов, звездное небо, хаос трещин и скал, присыпанных черной пылью. Астероид медленно поворачивался справа налево, и вскоре стали видны строения биостанции – несколько жилых куполов и белые цилиндры-польдеры, уложенные в ряд по краю длинного плато. С высоты орбиты цепочка польдеров походила на патронную ленту от крупнокалиберного пулемета, оставленную на астероиде неким богом войны. Впрочем, отметил я про себя, подобные сравнения приходят на ум лишь тому, кто постоянно занимается изъятием оружия. Биостанция – объект сугубо мирный. Польдеры – это просто огромные трубообразные парники, где выращивается пшеница, рожь, овощи и прочая полезная травка. Спрашивается, кому могли помешать огурцы и укроп? Но, с другой стороны, не зря же Мейден срочно собрал совещание. И потом, что это значит – «искусственный метеоритный дождь»? Правда, он был на Мидасе, а Нектар… Неужели и до тихого Нектара, где нет ни рудников, ни транспортных баз, ни обсерваторий – ничего, кроме безобидного огорода, – докатилась волна веселой жизни, с которой мы боремся в Поясе?

– Те из вас, кто бывал на Нектаре, – заговорил Мейден, – знают, что там, кроме обычной работы, ведутся опыты по селекции новых, генетически ценных культур. В качестве фактора, вызывающего генные мутации, используются солнечный ветер и космические лучи. Их воздействие регулируется экранировкой в виде шторных задвижек, перемещением которых управляет компьютер станции. Авария произошла так: сначала сработала автоматика радиационной защиты, все отсеки были изолированы, и пять человек оказались запертыми в польдерах. В этот момент экранные задвижки начали открываться одна за другой, пропуская внутрь летальный поток радиации.

В темноте кто-то присвистнул. Стальные польдеры при смертельной дозе лучей были не надежнее обыкновенного пиджака.

– К счастью, обошлось без жертв, – сказал Мейден. – Людям удалось спастись только потому, что они успели надеть скафандры. Весь генный фонд биостанций погиб. Расследование показало, что сервомоторы, приводящие в действие задвижки, сработали самопроизвольно.

В зале зашевелились.

– Десятки сервомоторов? – удивленно переспросил чей-то молодой голос.

– Пятьдесят четыре мотора на девяти польдерах, – спокойно ответил Мейден. – Но мы собрали вас не для того, чтобы вы ломали над этим голову. Разгадка уже найдена. Дайте Пахаря. Передаю слово Ривере.

Главный эксперт Ривера вышел к экрану, на котором появился голографический портрет какого-то парня. Сразу было видно, что снимок сделан наспех, где-то на людях, скрытой камерой.