Мак Рейнольдс - Фиеста отважных

Его глаза за стеклами пенсне восторженно засверкали.

– Люблю детективы, – признался он. – Так что случилось прошлой ночью? Массовое убийство? Вооруженный сорванец? Может…

– Сорванец? – непонимающе переспросил инспектор.

– Гопник. Скокарь. Что, неужели ограбили Национальный Банк?

Хорстен вскочил. Его переполнял энтузиазм, которого вряд ли можно было ожидать от столь солидного и степенного ученого. Он сделал вид, что держит в руках пистолет.

– Винтовки с глушителями, – продолжал он. – Подъехали в ховеркарах. Одного оставили на стреме. Остальные бросились вперед, перерезали охрану…

Оглушенный этим потоком слов инспектор прикрыл глаза; на лице его застыло выражение отчаяния, к которому оперативники Отдела G на Фаланге уже начали привыкать.

Его выручил Добарганес. Лейтенант тронул за рукав разошедшегося доктора.

– Сеньор Хорстен, сядьте, пожалуйста.

Усадив достойного доктора в кресло, лейтенант повернулся к своему начальнику. В голосе его слышалось сдерживаемое напряжение.

– Сеньор полковник?

Инспектор, как видно, решил махнуть на все рукой.

– Горничная сообщила, что утром в вашем камине она обнаружила пепел, словно вы жгли там какие-то бумаги, – сказал он. – Мы определили, что по типу своему они не отличаются от украденных. Я не сомневаюсь, что у вас найдется объяснение этому. Сверхъестественное объяснение, – прибавил он вполголоса.

Лица чужеземцев были абсолютно непроницаемыми. Одна только Хелен глядела на полковника с откровенной злобой.

– Я и в самом деле жгла вчера вечером кое-какие бумаги, – сказала Марта, – Одному небу известно, зачем я вообще брала их с собой.

– Сеньора, я же сказал: «По типу не отличаются от украденных». В наших лабораториях…

Доктор Хорстен уже успел оправиться от вспышки энтузиазма.

Он неодобрительно проворчал:

– Мой дорогой инспектор Соргум…

– Сегура, – торопливо поправил Рауль Добарганес.

– …мне кажется, бумага, которую производят у вас здесь, такая же, как на Земле. Если не вся, то по крайней мере отдельные ее сорта. Поэтому нет ничего удивительного в идентичности пепла.

Инспектор нахмурился.

Ученый продолжал с каким-то нездоровым возбуждением:

– В конце концов, вы всегда можете подвергнуть сеньору… э… как там говорят в этих фильмах… дознанию. Дать ей сыворотку правды. Разумеется, тогда вы доподлинно узнаете, как она вышла из своего номера на четвертом этаже, проникла в то здание, которое вы упоминали, похитила те самые документы, принесла их сюда, а потом сожгла в печке, чтобы замести следы.

Он посмотрел на Марту.

– Моя дорогая миссис Лоран, вы, очевидно, не так часто смотрите шпионские стереофильмы. Вам надо было не сжигать эти бумаги, а проглотить их.

По выражению лица Марты даже неискушенный физиономист догадался бы, что она никак не может понять, о чем там толкуют мужчины.

Инспектор сдался. Он спросил себя, какого рожна он заявился сюда сам, когда мог бы поручить это дело любому из сотни подчиненных. Он поднялся было, собираясь раскланяться. Но инспектор не принял в расчет Хелен.

Девочка тихонько подобралась к нему и изо всех сил лягнула по голени. Изумленный, он тем не менее успел ухватить ее за ногу.

– Что ты сделал с моим дядей Фердом? – прозвенел требовательный детский голосок. – Ты и его хочешь арестовать? Не смей обижать моего дядю Ферда!

Инспектор умоляюще поглядел на лейтенанта. Тот рванулся было на помощь начальнику, но Хелен уже оказалась в крепких материнских руках.

– Не смей арестовывать моего дядю Ферда! – кричала девочка.

Инспектору показалось, что наконец-то он напал на след.

– Что еще за дядя Ферд? – прорычал он. Лейтенант прокашлялся.

– Наверно, техник, приглашенный на корриду, сеньор полковник. Он прибыл на том же самом звездолете. Сеньор Зогбаум.

– Ах да, – полковник выпрямился и даже нашел в себе силы улыбнуться девочке. – Твоему дяде Ферду, маленькая сеньорита, ничего не угрожает. Он под стражей… э… друзья охраняют его ночи напролет, чтобы он не оказался замешанным… не попал в компанию дурных дядей. Ну что ж, сеньора, сеньоры и сеньорита, прошу извинить нашу с лейтенантом назойливость. Hasta luego [16].

Полковник и его помощник покинули номер Лоранов гораздо быстрее, чем предписано протоколом.

Марта махнула рукой в направлении «клопа».

Пьер Лоран вынул из кармана перочинный нож: лезвие его было заточено в форме отвертки. Он протянул нож Хелен.