Владимир Данихнов - Статика

— А вам не кажется, что саботируют договор сами жители Макса? Чтобы получить после весь пирог целиком?

— Мы думали об этом, — кивнул Малоев. — Именно поэтому нам нужен сведущий человек не из нашей конторы, у которого есть все шансы справиться с этим делом.

— И этот человек — безработный детектив Герман Лукин? — спросил я. — В случае успеха, неизвестный герой, которому можно для очищения совести вручить медаль из фальшивой бронзы, а в случае провала — мальчик для битья, на которого полетят все шишки?

— Да, — торжественно произнес генерал. Наверное, он с таким же серьезным видом цеплял ордена одним своим подчиненным, а других отправлял на верную смерть.

— А как насчет оплаты?

Малоев зло взглянул на меня:

— Судьба всей планеты под угрозой, а ты говоришь о деньгах! Ты — патриот, Герман?

— Я родился на Земле, — усмехнулся я. — Статика — не моя Родина. Забудьте о моих патриотических чувствах, генерал. Считайте меня торгашом без всяких моральных принципов. Каким я собственно и являюсь.

— Ладно, — пробормотал Малоев, — потрясем мошну военного ведомства. Десять тысяч евро. Если к концу завтрашнего дня я буду знать местонахождение Алисии Барон и Юхансона.

— Мне нужен неограниченный доступ к Стазису, — потребовал я.

Генерал протянул мне карточку, закатанную в пластик.

— Получишь не только неограниченный доступ, но и моих лучших людей.

Я не возражал.

— И еще я хотел бы поговорить с Фрэнком Трилистником, — вспомнил я. — Это же ваши люди взяли его?

Генерал кивнул.

— Он находится под арестом в Черной Дыре. Возьми пропуск. — Он протянул мне еще одно удостоверение. Сколько их у него там в кармане еще?

Впрочем, хватит с меня и одной Черной Дыры — тюрьмы на окраине района Трущоб. Крайне неприятное местечко.

— Он что-нибудь сказал?

— Молчит. Если ты не разговоришь его, мы начнем принимать серьезные меры.

Самая лучшая сыворотка правды — болевой шок. Знаю я спецмеры, которые применяются в Черной Дыре.

— Подбросьте меня до Трущоб, — попросил я.

Генерал оставил меня на площади перед тюрьмой, на прощание приказал держать его в курсе дел.

Я не спешил. Никто не спешит возвращаться в Черную Дыру. Даже на полчаса. Поэтому я зашел в тихое кафе напротив тюрьмы, заказал чашку кофе с пирожным и стал наблюдать.

Черная Дыра — с виду самое обычное серое пятиэтажное здание. Забора, да и охраны почти не видать. Даже решетки на окнах скорее служат внешней атрибутикой — из Черной Дыры невозможно сбежать. Никак. Я-то это прекрасно знаю.

В свое время мне пришлось провести в этой тюрьме некоторое время. Отнюдь не в качестве охранника.

— О! Какой приятный сюрприз! Господин Лукин! — напротив меня уселся давешний журналист. — Это я, ваш знакомый трупоед!

Малик, кажется, так его зовут.

Ден был весел, как никогда — смеялся, повизгивая от удовольствия, шутил. Чуть ли не кувыркался от переполнявшего его счастья.

— Прекрасные времена настали, господин Лукин! — поведал он мне, обгладывая тощую кроличью лапку.

— Что же в них такого хорошего? — буркнул я.

— На Статике, наконец, появились новости! Вы разве не слышали? Вчера убили офицера Сысоева из гарнизона Стазиса!

Язык мой — враг мой. Вот к кому в полной мере подходит эта поговорка.

— Китаец был моим другом, — сказал я, глядя на Малика с намеком.

— Простите, кто? — все еще улыбаясь, спросил журналист.

— Капитан Сысоев.

Малик слегка замялся:

— Ну… тогда простите. Но ведь, в конце концов, это событие хоть как-то нарушило годичное затишье на Статике! И это само по себе даже очень неплохо!

Какой-то чокнутый.

Я с трудом подавил навязчивое желание все-таки влепить заряд станера Малику между глаз.

Вместо этого я криво улыбнулся и в два нервных глотка допил свой кофе, изо всех сил желая, чтобы под журналистом провалился пол.

— А вы сейчас на работе, господин Лукин? — поинтересовался журналист, подмигивая мне.

— Да, — коротко ответил я, засунул карточку в щель на столе (компьютер кафе вычел с моего счета 1.23 евро) и покинул Малика, не прощаясь.

— Мы еще встретимся, господин Лукин! — крикнул мне вслед журналист.

— Жду не дождусь, — пробормотал я себе под нос.

В будке, около главных ворот скучал хмурый немолодой сержант. При виде меня он слегка оживился.

— Э, да это же Герман! — воскликнул он. — Сам сдаваться пришел?

Я помнил этого красноносого ублюдка. Еще с тех пор, как сам сидел в Дыре.