Наталия Неткачёва - Ангелы плачут в июне

— Я не буду перестраивать свою работу и навязывать людям заоблачные цены, но могу предложить вам кое-что другое. Ночной клуб «Три кита» с подпольным казино. Вам это о чём-нибудь говорит?

Его брови снова подскочили вверх, на этот раз заинтересованно.

— Это тоже было на поверхности? Да, я иногда его посещаю и что?

— Скажем, раз в месяц я могла бы организовать вам выигрыш равный нужной сумме. Такой вариант устроит?

Несколько минут он разглядывал меня с задумчивым видом, затем медленно кивнул:

— Пожалуй, стоит попробовать. Мне без разницы откуда деньги, лишь бы они были. В субботу и начнём.

Я механически оглянулась на календарь, сегодня четверг.

— Значит, договорились?

— Договоримся, в субботу, — Громов хищно улыбнулся. — Если результат меня устроит.

Лично я до субботы ждать не собиралась.

— Устроит, не сомневайтесь. А мне хотелось бы извлечь выгоду из нашего сотрудничества прямо сейчас.

— Каким образом? — он не скрывал удивления.

— Мне нужно увидеть Валю… то, что от неё осталось.

— Зачем?

— Я ведь не спрашиваю, зачем вам деньги, лейтенант.

— Деньги, которые я ещё не получил, — язвительно напомнил полицейский. — Впрочем, ладно, это даже интересно. Идём.

Игнорируя его удивлённо-насмешливый взгляд, я натянула наушники и включила плеер на полную громкость. Несмотря на эти меры предосторожности, уже на пороге морга меня буквально пригнула к земле тяжесть скопившегося здесь негатива. Захотелось изо всех сил сжать гудящую голову ладонями и бежать прочь, вместо этого пришлось стиснуть зубы и идти вперёд.

Не знаю, что сказал Громов медсестре и судмедэксперту, но через минуту мы остались одни, если, конечно, не считать усопших.

— Она там, — Громов безучастно кивнул в сторону стола, на котором лежало нечто накрытое изжелта-белой застиранной простынёй.

Я отключила плеер и медленно подошла к телу. Из-под простыни выглядывала рука девушки. В глаза бросился вызывающе яркий маникюр и колечко с крохотным бриллиантом — подарок отца на выпускной.

Громов с ленивым безразличием наблюдал за мной, прислонившись к стене.

— К сожалению, не могу избавить вас от своего присутствия, — сухо произнёс он. — Не положено, а то вдруг какие-нибудь органы для своих ритуалов прихватите.

— Ну зачем же мне мёртвые органы, для жертвоприношения годятся лишь живые существа! — огрызнулась я, дотрагиваясь до Валиной ладони. Она была холодной и сухой. — Засеките время, лейтенант. Через пять минут вы выведете меня из транса.

— А если…

— А если не захотите или не успеете, я могу не вернуться и в казино с вами, соответственно, не пойду.

— Не вернуться откуда? — недоверчиво переспросил он, но моё сознание уже подключилось к Валиной ДНК.

Клеточная память этого хромосомного набора — своего рода уникальная база данных, в которой записаны все события когда-либо происходившие с человеком. С такой «базой» работать предпочтительнее, но в принципе подойдёт любая частичка человека, даже не содержащая ДНК, например, ногти и волосы без луковицы. Просто в этом случае значительно увеличивается расход моей энергии.

В момент смерти, как и за пару часов до неё, Валя была пьяна. Это я поняла по головокружению и характерной пелене возникшей перед глазами. Пелена была плотной и застилала не только зрение, но и сознание. Увидеть удалось не много.

Я чувствовала злость и обиду, охватившую девушку в какой-то момент. Видела разорванный документ, похожий на медицинское заключение ультразвукового исследования. Затем перед глазами встало перекошенное от ярости лицо Руслана, за этим последовалаострая вспышка боли на щеке — пощёчина. Валя упала и ударилась затылком о край стола. А потом… потом меня обступила темнота, и шею обхватило тонкое шершавое кольцо удавки, я начала задыхаться. Пальцы тщетно цеплялись за что-то узкое, жёсткое и по ощущениям матерчатое, пытаясь освободить сдавленное горло, но тот, кто стоял позади, был сильнее.

Воздуха становилось всё меньше. Я захрипела, перед глазами замелькали яркие расплывающиеся разноцветные пятна. Всё кончилось также внезапно, как и началось. Я открыла глаза и закашляла, с трудом удерживая равновесие. Сфокусироваться на предметах удалось не сразу: пред глазами всё расплывалось. Шея болела, дыхание оставалось неровным и прерывистым. Рядом стоял Громов.

— Впечатляет. Очень артистично, — протянул он ровным голосом. — И… что это было?