Даниэль Клугер - Дело об убийстве в винограднике

Ницан поднялся со своего места и быстро заходил по комнате.

— А что там говорила она давеча насчет покойной госпожи Энненет Сэрэн-Лагашти? Не помнишь? — он остановился посреди комнаты. — Насчет недавних событий?

Сидевший на чернильнице Умник помотал головой.

— Так я тебе напомню. Она сказала, что за неделю до смерти госпожа Сэрэн-Лагашти приобрела недвижимость в Ир-Хадаште, на побережье Тростникового моря. Вернее, хотела приобрести. Но произошла какая-то накладка, которой покойная была весьма недовольна. И даже устроила скандал по этому поводу казначею храма преподобному Кислеву. И я очень боюсь, что этот скандал был ее смертельной ошибкой — без преувеличения, если вспомнить, что случилось буквально через день после скандала… А теперь вспомним сегодняшнее письмо самой госпожи Баалат-Гебал, — он прочитал: — «Накануне вечером господин Алулу-Бази был вполне бодр, энергичен. Он даже сделал резкий выговор преподобному Кислеву за то, что тот допустил какую-то путаницу в финансовом отчете. А наутро его нашли мертвым, причем приглашенный целитель утверждал, что болезнь прошла все стадии, но с большой скоростью…» Бьюсь об заклад, — сказал Ницан, — если мы проверим события последних месяцев, там обнаружатся еще пара-тройка случаев скоротечных смертельных болезней. Слава небесам, наша приятельница весьма небрежна по отношению к финансовым делам и не обратила внимания на платеж за лекарства. Она распорядилась — и точка. Проверять — выше ее достоинства.

Умник зааплодировал и заговорщически подмигнул Ницану.

— А что? — сыщик сел за стол. — На этот раз, думаю, ты совершенно прав, паршивец. Я могу себе позволить.

Умник тут же протянул сыщику бокал хиосского. Ницан с удовольствием выцедил половину, после чего сказал:

— Конечно, мы так и не знаем, каким образом убийце или убийцам удалось свалить все на меня. И нет у нас прямых доказательств участия во всех этих делах храмового казначея — надеюсь, ты обратил внимание на частоту упоминаний имени Кислев во всех этих сомнительных случаях? Но ведь и у суда нет прямых улик против меня! Так что, мы еще посмотрим — кто кого. В конце концов, у них нет мотива. За что, по их мнению, я мог убить Сивана?

За окнами уже вполне рассвело. Ницан задул ненужный светильник, зевнул, потянулся.

— Позвонить, что ли, Лугальбанде? Спросить у него? Что там полиция думает по поводу мотива. А что? — пробормотал он. — Не так уж и рано. Почему бы не спросить прямо сейчас?

Не вставая, Ницан протянул руку и взял со стола кубик телекома.

Лугальбанда долго не отзывался. Когда же наконец его фантомное изображение сконденсировалось над телекомом, Ницан успел вновь задремать, уронив лохматую голову на стол. Маг-эксперт немедленно взъярился и как следует приложил детектива короткой молнией. Сыщик подскочил как ошпаренный:

— Т-ты чего?!. — но тут же пришел в себя и как ни в чем не бывало спросил Лугальбанду: — Послушай, а за что я убил Сивана?

— Та-ак… — зловещим голосом протянул маг-эксперт. — Ты, значит, все-таки признаешься в убийстве…

— Вовсе нет! — спохватился Ницан. — Вот еще… Просто я хочу знать, что думает полиция. Если я убил его преподобие, то должна же быть какая-то причина.

Лугальбанда — вернее, его фантом — некоторое время сверлил сыщика пронзительным взглядом, потом нехотя ответил:

— Версия обвинения состоит в том, что тебя пытались выставить из приюта по причине позднего времени. Ты был пьян и всячески этому сопротивлялся. Младший жрец Сиван, отвечавший в тот вечер за порядок, вынужден был применить силу. Ты страшно разозлился, выследил его, когда он шел в храмовый виноградник по каким-то хозяйственным делам, и убил. Исходя из твоих привычек, которые хорошо известны полиции, такое развитие событий представляется и следователю, и представителям обвинения вполне правдоподобной.

— С какой стати мне убивать, даже если он меня и вытурил? — Ницан изумился. — Да я бы в таком случае должен был бы перерезать по крайней мере половину вышибал в городских кабаках!

— А вот об этом ты расскажешь в суде, — с мрачным ехидством ответил Лугальбанда.

— В суде? — воскликнул Ницан. — Я практически готов доказать собственную непричастность! Во всяком случае, у меня есть объяснение всех подозрительных обстоятельств дела!

В нескольких словах он объяснил Лугальбанде ситуацию с реакцией жертвенных овец, а также сообщил о том, что вел частное расследование по заказу как раз покойного Сивана. Упомянул и о характере расследования. Рассказал о смерти госпожи Энненет — не боясь нареканий за непрошенный новый визит в храм Анат-Яху, то есть, на место преступления. О том, что предшествовало этой смерти и о загадочных ее обстоятельствах. И конечно же, о смерти господина Алулу-Бази, предшествовавшей всем событиям.