Даниэль Клугер: Дело об украденном саркофаге

Дверь распахнулась, маленький голубой смерчик ворвался в помещение, несколько раз обогнул стол, после чего вытянулся вверх и исчез, оставив на столе средней толщины папку для бумаг.

— Ага! — Ницан поднялся, осторожно переложил посапывавшего рапаита в кресло и подошел к столу. — Вот и бумаги о «Доме Шульги». Весьма вовремя, а то с третьей версией у нас напряженка… — он раскрыл папку, принялся просматривать ее содержимое. Кроме восторженных отзывов о деловых способностях и щедрости Навузардана Шульги, перепечатанных из газет, присланная из бюро информации папка ничего не содержала.

«Строительство судоходного канала в Ир-Лагаше — врата в новую эпоху», — прочитал Ницан. — «Финансовый бум на бирже Тель-Рефаима…» «Дом Шульги — новый взлет после падения…» — детектив разочарованно отбросил сколотую пачку копий газетных статей, быстро перелистал остальные документы. Его заинтересовал только один, лежавший последним. Это была справка обо всех членах семьи умершего миллионера. Список открывал уже известный детективу Пилесер Шульги, единственный сын Навузардана. Тридцать четыре года, образование экономическое и юридическое. Женат, трое детей. Следом упоминались Этана Шульги — племянник покойного, политик средней руки (дважды избирался в муниципалитет, вспомнил Ницан, ведал там отделом народного образования). Шошана Шульги, младшая сестра Навузардана. Проживает за границей в течение последних двадцати лет.

— Греция… — пробурчал Ницан. — Двадцать лет в такой глуши, надо же… Или мазохистка, или подвижница.

Завершало короткий список имя Баалат-Гебал Шульги-Зиусидра-Эйги, старшей сестры Навузардана Шульги, обитающей ныне в доме престарелых при храме Анат-Яху.

Никто из членов семейства не походил на человека, способного на такой странный поступок как подмена гроба. Впрочем, глупо было надеяться, что просмотр документов приведет к немедленному решению загадки.

Следовало сегодня же нанести визит владельцам «Дома Шульги». Детектив извлек из вороха валявшегося в углу тряпья плащ, выглядевший почти прилично, спрятал в карман спящего рапаита и с тяжким вздохом вышел из дома.

На улице шел проливной дождь. Пока Ницану удалось поймать такси, он успел промокнуть до нитки. Таксист недовольно покосился на сомнительного пассажира, но когда детектив назвал адрес офиса Шульги, промолчал.

Проснувшийся Умник немедленно выскочил на зеркальце обзора, принялся приплясывать на нем. Ницан с трудом сдерживался, чтобы не начать ловлю рапаита. Не хватало еще больше разозлить мрачного водителя, представ чокнутым.

— Скажи своему крысенку, — рявкнул вдруг тот, — что если он не прекратит дурачиться, мы во что-нибудь врежемся, — и положил руль круто вправо, а потом сразу влево, чудом проскочив между двух встречных грузовиков.

Ницан поспешно подхватил свалившегося при вираже Умника и сунул его в карман.

— Тут есть один маг, — проворчал таксист, немного успокоившись. — Хороший специалист, лицензированный. Помогает избавляться от этой нечисти. Берет недорого. Моего в два счета нейтрализовал. Пф-ф-ф… — только пар от мерзавца остался! Я с тех пор — ни-ни. Ни грамма, даже по праздникам. Хочешь, дам адрес?

Детектив промычал нечто неопределенное. Ему жаль было расставаться с Умником, хотя тот временами очень его раздражал.

— Ну, как хочешь, — водитель прибавил скорость и замолчал.

Через пятнадцать минут машина остановилась у роскошного двухэтажного особняка на площади Баал-Шамема в западной части Тель-Рефаима. Расплатившись, Ницан вышел из такси и с интересом осмотрел здание. На фасаде вверху красовался старинный герб Шульги — крылатый бык-шеду, попирающий змею. Герб сохранился с тех времен, когда Шульги носили титул энси — независимых князей, правителей города. Насколько было известно детективу из школьного курса истории, в древности шеду-хранитель символизировал собственно Тель-Рефаим, а змея — княжество Байт-Иштар, шестьсот с лишним лет назад завоеванное князьями Шульги и присоединенное к их владениям. Ныне на месте Байт-Иштар располагался восточный квартал города. После очередной реформы, случившейся примерно за шестьдесят лет до рождения Ницана, титулы были упразднены, никому сейчас не пришло бы в голову титуловать Шульги энси или «их княжеские высочества». Бывшие воители и властители превратились в финансистов и торговцев — весьма успешных — и об аристократическом происхождении свидетельствовал лишь полустершийся герб на резиденции.