Лев Гурский: Есть, господин президент!

– Не дрейфь, Анька, – обратилась я к своей потолочной подружке, – фигу им меня слопать. Яна Штейн – колбаса с мозгами, то есть почти змея. Ужалю и уползу.

Будь проблема в одних деньгах, умная девушка Яна еще бы хорошенько взвесила, идти на принцип или переждать. Но гада, который из-за трех копеек публично вытер об тебя ноги, я обязана наказать без проволочек. Знаю-знаю, хозяина «Сулико», деятеля еще первого бандитского призыва, трогать опасно. Поспешишь и подставишься – он тебя мизинцем размажет по стеночке. А промедлишь и стерпишь – твоя репутация, заработанная годами, псу под хвост. Что так дерьмо, что эдак. Надо рискнуть.

Авось не убьют, подумала я. Бандитская романтика сдохла и похоронена в XX веке. Ленц вон тоже грозился мне жуткими карами, вплоть до крайних мер. Я даже месяца два протаскала в сумочке полицейский шокер: думала, а вдруг Кеша и вправду пошлет по мою душу киллера, какую-нибудь там белокурую бестию с прозрачными гляделками вагнеровского нибелунга? Фиг вам. Все ограничилось парой ночных звонков с пьяными матюками.

Что и следовало ожидать. У каждого из наших мачо, помимо широкой волосатой груди и больших бугристых мышц, есть еще крупные проблемы с арифметикой. Все их страшные угрозы надо аккуратно делить на десять. А уж их сладкие обещания – на все сто.

Размер имеет значение, если это размер твоего кабинета. Старые чиновные пердуны советской партзакваски грызлись за квадратные метры из чисто спортивного азарта, а вот молодым умникам вроде меня полезная площадь нужна под грядущие проекты, на дальнюю перспективу. Узкоглазый дед Кун-цзы как в воду глядел: мы живем в обалденно интересные времена. Никогда не поймешь, откуда подует ветер через пять минут и какая вещь пригодится завтра. Так что для экспромтов лучше заранее иметь богатый выбор про запас. Лично я стараюсь, чтобы все крайне важное или пока совсем неважное было спрятано от посторонних глаз, но в пределах досягаемости. Чтобы от идеи до реализации – всего две двери, четыре шага и шесть секунд. Протянул руку и достал.

На нашем этаже география всех кабинетов, кроме одного, вполне рутинная. Из коридора ты сразу попадаешь в предбанник с лопатообразным столом секретаря и тремя-четырьмя мягкими кожаными креслами для трудовых жоп посетителей. Из предбанника пафосная дверь – мореный дуб в центре, секвойя по краям, золотые гвозди вдоль периметра – ведет в парадный зал с раскатанным от порога красным шершавым языком ковровой дорожки. Которая длится-длится-длится и исчезает под гигантским, словно слоновый гроб, рабочим столом босса. За рабочим троном того же босса имеется еще одна дверь, из нормального дерева. Дальше начинается приватная зона культуры и отдыха: сортир, душ, кладовая, фитнес-зальчик и обломовский диванчик.

Единый стандарт парадного зала нарушать нельзя, категорическое табу. Зато в служебных комнатах, для народа закрытых, ты можешь хозяйничать сколько влезет. У меня влезает видимо-невидимо.

Раньше мои апартаменты занимал советник по сельскому хозяйству. Судя по нынешнему состоянию дел на сельском фронте, советовал он какую-то ахинею. Потому, наверное, и продержался в кабинете рекордных пятнадцать лет – пока наконец не сменил чахлые родные озимые на вечнозеленые райские кущи. В наследство мне достались недурная финская сантехника, а заодно стеклянный шкаф, набитый восковыми муляжами овощей и пыльными снопами пшеницы элитных сортов. Шкаф я сразу освободил под детскую энциклопедию, однако ничего из прежнего содержимого не выкинул. Только переместил в самый дальний угол кладовки. Туда же я засунул свой старый гоночный велосипед, электрогитару с усилителем, прибамбасы для дайвинга, белое кимоно, дюжину разноцветных клоунских носов, монашескую скуфью, картонную коробку с «Монополией», миниатюрную модель нефтевышки, двести томов разной макулатуры, включая Фому Аквинского, Желязны и Кастанеду и еще мно-о-ого всего. Пока Ваня Щебнев не прибился к Администрации президента, увлечений у него было до хрена…

Где же, где же тот аттракциончик? По-моему, лежал в третьей.

Я прошел в свои закрома, отсчитал третью секцию от двери и, поднатужившись, снял с верхней полки тяжелый прямоугольный короб, завернутый в зеленую бархатную скатерть. Длиной он был метра полтора – как раз по ширине моего рабочего стола.

Громоздкую штуковину я еще пацаном увел из вип-клуба «DVL», где почти месяц отпахал приходящим ди-джеем на четверть ставки. Когда же мой срок там вышел, не хотелось уходить без подарка. В то время я еще знать не знал, на черта мне это чудо-юдо, но не поленился протащить его ночью сквозь полуподвальное оконце – единственное, куда хозяева клуба забыли всобачить сигнализацию. На меня, кстати, никто и не подумал: обманчивая внешность тихого мальчика-ангелочка опять выручила Ванюшу Спасибо маме с папой.