Array Array -  Да вспомнятся мои грехи

Фиц–Джонс улыбнулся, но глаза его оставались холодными:

– Конечно! Я же сказал, что его нельзя долго хранить… Строго между нами, я жду, что новый агент объявится со дня на день. Неважно, сообщат мне об этом или нет. Им может быть кто угодно. Вы слышали о кальке личности?

– Оборотни? – Кроуэлл повторил словечко доктора Нормана.

– Совершенно верно. Они могут снять копию с кого угодно. По крайней мере с любого, кого в состоянии умыкнуть и держать взаперти месяц. – Фиц–Джонс допил последние капли вина. – Конечно, такая выдающаяся личность, не побоюсь сказать, такой видный человек, как вы, вне подозрений. Слишком много людей заметили бы ваше отсутствие… – Но в глазах посла Отто снова прочитал: он лжет, он подозревает.

Фиц–Джонс выпростал себя из кресла:

– Давайте–ка я плесну вам свеженького. Он вернулся с двумя полными стаканами.

– Спасибо. Уф–ф–ф, пора принимать пандроксин. – Кроуэлл достал из кармана коробочку и запил вином две таблетки. Одна была гравитол, вторая – ингибитор алкоголя.

– А–а, слабое средство. Вы здесь пробудете какое–то время? Не лучше ли принимать гравитол?

– Нет. Разумеется, я просил, чтобы мне его выписали. Но доктор сказал, что я слишком стар и слишком толст.

«Насколько опасен этот утонченный пьяница?»

– У вас есть какая–нибудь версия насчет Малатесты?

Фиц–Джонс пожал плечами и повторил свой трюк со стаканом.

– Даже не знаю, что и сказать. Правда, в одном я уверен. Этот вздор о том, что во всем виноваты якобы твари, – просто куча… ик, простите… куча дерьма.

– Согласен. Бруухиане органически не способны на насилие.

– Дело не только в этом. Малатеста ходил у них в любимчиках. Он даже весьма неплохо выучил их язык. Они приняли его в одну из семей, и он стал почетным бруухианином.

– Я не знал об этом.

– О, он посещал множество туземных сборищ. При синклите священнослужителей он стал даже чем–то вроде советника.

– Да–а, – задумался Кроуэлл. – Сегодня я узнал, что Малатеста присутствовал на одном из ритуалов перехода в «тихий мир».

– Это когда они бальзамируют своих несчастных сородичей? Гм. Я не знал об этом. Интересно, почему же Малатеста никому ничего не сказал? Штрукхаймер стал бы его другом до гробовой доски.

– Ну хорошо. Как вы говорите, бруухиане решительно не могли уничтожить Малатесту. Значит, это либо несчастный случай, либо убийство. Полагаю, что агенты расследовали обе возможности.

– По–видимому. Такое впечатление, будто они только и делали, что шарили по пыльным ямам. Для видимости брали образцы, а на самом деле искали тело.

Мне кажется, что подозреваемый номер один – это Киндл, новый управляющий. Но с другой стороны, он никогда не стремился к этому посту: работы в два раза больше, а прибавка к жалованью – грошовая. Помимо прочего, его очень беспокоит, как бы то, что произошло с Малатестой, не случилось с ним самим.

– Вы его хорошо знаете?

«Осторожнее. Я становлюсь чересчур любознательным».

– О–о, довольно хорошо. Когда я занимал пост на Ламарре, Киндл состоял там на государственной гражданской службе. У него был большой пакет акций Компании, поэтому когда на Бруухе открылась должность помощника управляющего, он тут же перебрался сюда и принял дела. Меня перевели на Бруух всего лишь годом позже, так что мы встретились так, словно и не расставались.

«Пора менять тему разговора».

– Ламарр… Я, конечно же, слышал об этой планете, но никогда там не был.

– Прекрасный мир… – Фиц–Джонс решил было снова показать свой трюк со стаканом, но вовремя удержался. – Особенно если сравнить со здешним запустением.

Они беседовали на эту и прочие безобидные темы еще около часа.

Кроуэлл подавил зевок:

– Пора идти. Извините, я такой кислый собеседник… Но я действительно очень быстро устаю в этом тяготении.

– О–о, это вы извините, что я такой невнимательный хозяин. Знаю–знаю, иногда я бываю невыносимо скучен.

Фиц–Джонс помог Кроуэллу подняться:

– Боюсь, что в это время суток вам будет трудно поймать таксирикшу.

– Ничего, ничего… Здесь несколько кварталов, я могу и прогуляться.

Они обменялись любезностями, и Кроуэлл удалился, весьма правдоподобно пошатываясь.

9

В его комнате кто–то учинил обыск. «Любительская работа, – отметил Кроуэлл. – Вероятно, дело рук помощника Фиц–Джонса». Сыщик не заметил ни волосков, налепленных на дверцу стенного шкафа и на крышку чемодана, ни даже карандаша, подпиравшего входную дверь. Кроуэлл вздохнул. Отто заслуживал большего.