Дэн Браун: Происхождение

– Я понимаю, сэр, – продолжал гид, – вы не обычный посетитель, вы профессор искусствознания и вряд ли нуждаетесь в моих пояснениях. К тому же допускаю, что вы можете в корне не согласиться с некоторыми из моих трактовок. – В голосе послышалась улыбка.

Даже так? Кто же сочинил этот текст? Приятный голос и персональный подход – это, конечно, мило и трогательно, но Лэнгдон даже представить не мог, какой колоссальный объем работы надо было проделать, чтобы настроить гарнитуры на несколько сотен посетителей.

Уинстон наконец умолк, словно утомившись от своей заранее записанной приветственной речи. Лэнгдон огляделся. Над атриумом парил еще один огромный красный баннер.

Что же задумал Эдмонд?

Лэнгдон посмотрел в сторону лифтов. Там оживленно беседовала группа гостей. Два знаменитых владельца глобальных интернет-компаний, прославленный индийский актер и еще какие-то хорошо одетые и наверняка тоже известные всем, но не ему, ВИП-персоны. Не испытывая большого желания обсуждать социальные медиа и Болливуд, Лэнгдон двинулся в другую сторону, туда, где у дальней стены располагался очередной образчик современного искусства.

Инсталляция, помещенная в темной нише, состояла из девяти узких конвейерных ленточек, которые выходили из прорезей в полу и бежали вверх, исчезая в прорезях на потолке. Все это напоминало девять поставленных вертикально тренажеров «беговая дорожка». На каждой ленточке – светящиеся слова, которые узкой полоской двигались снизу вверх.

Я молюсь вслух… Я чувствую твой запах на моей коже… Я произношу твое имя.

Лэнгдон подошел ближе и понял: ленты на самом деле неподвижны, иллюзию движения создают слои светодиодов на них. Огоньки последовательно загорались, формируя слова, и получалась бегущая строка – от пола до потолка.

Я громко плачу… Там была кровь… Никто не сказал мне.

Лэнгдон обошел «бегущие строки» со всех сторон, внимательно изучая конструкцию.

– Интересная вещь, – неожиданно ожил аудиогид. – Называется «Инсталляция для Бильбао», автор – художница-концептуалистка Дженни Хольцер. Девять светодиодных панелей, каждая высотой около двенадцати метров. По ним бегут слова на баскском, испанском и английском. Речь идет об ужасах СПИДа и страданиях людей, от которых все отвернулись.

Ничего не скажешь, все это завораживало и даже волновало.

– Возможно, вы уже знакомы с работами Дженни Хольцер?

Лэнгдон как завороженный смотрел на бегущие вверх слова.

Я хороню мою голову… Я хороню твою голову… Я хороню тебя.

– Мистер Лэнгдон, – настойчиво повторял гид, – мистер Лэнгдон, вы слышите меня? Ваша гарнитура в порядке?

Лэнгдон наконец отвлекся от своих мыслей:

– Простите, что? Алло? Кто говорит?

– Кто говорит? – удивленно спросил голос. – Я думал, мы уже познакомились. Просто хотел проверить, слышите ли вы меня.

– Простите… извините, – пробормотал Лэнгдон, вышел из ниши в атриум и невольно стал оглядываться по сторонам. – Я думал, это просто запись. Я не знал, что все время со мной говорил живой человек. – Он представил огромное помещение, где сидят три с лишним сотни экскурсоводов в наушниках и с музейными каталогами в руках.

– Ничего страшного, сэр. Я ваш персональный гид. В вашей гарнитуре есть микрофон. Программа предусматривает интерактивный режим. Мы можем беседовать об искусстве.

Лэнгдон заметил, что другие гости тоже говорят как будто сами с собой. Даже пары ходили словно врозь и, обмениваясь смущенными взглядами, больше общались с персональными гидами, чем друг с другом.

– И у каждого гостя персональный гид?

– Да, сэр. Сегодня у нас триста восемнадцать индивидуальных экскурсий.

– Невероятно.

– Эдмонд Кирш большой поклонник искусства и технологий. Эту систему он создал специально для музеев, чтобы упразднить групповые экскурсии, которых терпеть не может. У каждого свой персональный гид, каждый может осматривать выставку в своем ритме, задавать вопросы, которые постеснялся бы задать прилюдно. Индивидуальный подход и эффект личного общения.

– Не хочу показаться старомодным, но почему просто не приставить к каждому экскурсовода?

– Это не очень рационально, – ответил гид. – С персональными экскурсоводами количество людей в залах удваивается, соответственно вдвое уменьшается число потенциальных посетителей. И потом, представьте эту какофонию, когда все экскурсоводы заговорят разом. Согласитесь, не очень комфортно. Главная идея – создать обстановку, максимально благоприятную для дискуссии. Как любит повторять мистер Кирш, одно из предназначений искусства – поощрять диалог.