Дмитрий Билик - Аховмедская святыня

— Чем же повезло? — Усмехнулся дворянин. — Глупый болван, дубина эдакая. Из-за него и упустили Черного.

— Так, да не совсем. Николай Соломонович вывод сделал, о пользе которого, наверное, и действительно сам не догадывался. Он сказал, что Черный нечто. Вы знаете об особенностях магии Истоминых?

— Вы уж меня, Витольд Львович, совсем не оскорбляйте, все же в Моршане живу, к Большой книге допущен.

— Я не про главную особенность, а второстепенную. На союзников Истомины влияют воодушевляющее, а на противников наоборот…

— Удручающе, — кивнул Аристов, словами Меркулова не удивленный, и тут же хлопнул себя по бедру, — вон как! На Черного не подействовала истоминская магия. Вот вы и решили, что он не обычное существо.

— Именно. А вкупе с чертежами, найденными на квартире… Там было изображено внутреннее устройство Черного, именно на моем листке рука. Могу предположить, для самостоятельной починки после повреждений. Осталось потом самое главное — найти и, что не менее трудное, обезвредить нашего общего недруга.

— Невероятно, — с изумлением взглянул Павел Мстиславович на неподвижное тело того, что ранее называли Черным, — но он же всего лишь кусок металла. Как же…

— Он механоид, признаться, подобного я никогда ранее не встречал и даже не слышал о подобных, но гоблинарцы искусники. Понимаете, невозможность тарстоунцев использовать магию толкнуло их в объятия науки. Вы, наверное, и сами знаете, что большая часть открытий принадлежит именно им.

— Витольд Львович, полноте, вы мне про дирижабли, бороздящие просторы бескрайних островов, потом расскажете. Что с механоидом? Ведь мало просто собрать, хоть и искусно, из металла человека. Надо его наделить подвижностью, да еще какой, по вашим рассказам, способность слушать, говорить, понимать. Ведь он был не просто бездушной болванкой.

— Вот здесь и заключается главное достижение гоблинарцев. Я не представляю, каким образом, но Черному давал жизнь артефакт, тот самый синий камень. Он похож на симарильские осколки, но те были маленькие, совсем крохотные, а этот, поглядите, какого размера… был. Но именно артефакт превращал этого механоида во вполне живого человека. Он был своего рода сердцем. Посмотрите, как искусно защищено оно от механических повреждений со всех сторон.

— И сколько таких Черных ходит по Моршану? — Помрачнел Аристов.

— Вряд ли здесь их армия. Сомневаюсь даже, что есть еще один подобный. Все же производство самих механоидов, посмотрите, как искусно сделан, довольно трудоемко, а уж про артефакт я вообще молчу. Это рукотворное творение, едва ли конвейерное.

Витольд Львович осторожно потрогал грудь Черного, видимо, пробуя, остыл ли метал. Немного повозился, ощупывая пальцами каждую мелочь, куда-то нажал, и одна из пластин, подобно цветочному лепестку вдруг отошла, обнажив угольное, сгоревшее сердце. С великой опаской Меркулов прикоснулся к утратившему силу артефакту, но от легкого прикосновения «сердце» осыпалось на мостовую множеством мелких частичек. Титулярный советник вздохнул и поднялся.

— Боюсь, секрет этого артефакта потерян.

— Может, удастся хоть что-то сказать по его остаткам, — предположил Аристов, на что Меркулов лишь пожал плечами.

— Павел Мстиславович, у меня к вам большая просьба, оставайтесь теперь здесь. Нельзя допустить, чтобы кто угодно прикасался к Черному. Вы ведь знаете наш народ, растащат для бытовых нужд. А я, как смогу, к вам пришлю кого-нибудь.

— Как же вы? Ведь предатель, тот кто послал Черного, еще жив и вполне себе здоров. Думаю, вряд ли он будет сидеть и ждать. Именно теперь надо брать этого голубчика за грудки.

— Именно этим… — Витольд Львович отошел на несколько шагов и присел возле уроненного механоидом кошельком, и принялся собирать монеты. Некоторые были оплавлены, но другие оставались вполне пригодными для торга, — я и буду сейчас заниматься. Понимаете, Павел Мстиславович, в деле с Черным нужна была невероятная сила или мощная магия. По-другому его не победить. А вот чтобы одолеть предателя из полицмейстерства нужно нечто другое.

— Что же?

Витольд Львович улыбнулся, явно довольный собой.

— Немного хитрости и возможность заманить противника в его же ловушку.

— Витольд Львович, родненький, я уж приготовила все, — хозяйка встретила их на входе.

Каких усилий стоило Миху уговорить старую перечницу предоставить им комнату на втором этаже, только одному Господу известно. Ведь та что хотела, чтобы плату предоставили ей согласно недельному проживанию, дескать, посуточно она не сдает. Как уж с ней орчук не ругался, не отступалась карга. Поняла за недавнее время, хоть и выглядит Мих грозного, однако нрава самого смирного. Человека почем зря не обидит, если не заслужил, даже слова бранного не скажет. Тем и пользовалась. Пришлось даже пригрозить, что съедут. На том и порешили, что сдаст она им квартиру, но денег как за два дня возьмет.