Александр Комаров - Обнулись! [СИ]

А Менгеле понимал другое - именно Козлов довел ситуацию до критического градуса. Поэтому заплатит. Единственный, о ком Менгеле будет сожалеть - это кот. Никак не получится взять с собой. Ну ничего, он оставит ему поесть. Не корм в миске, конечно, но жить захочет - обглодает и людей.

- Ладно, дай пожрать что-нибудь. Дорога долгая, а от твоего кофя живот крутит. Моча Киргиза какая-то, - Козлов покраснел, вытер со лба обильно выступивший пот.

Менгеле встал и направился к холодильнику, потом остановился и сказал:

- Сейчас, кота только из комнаты притащу. Пусть тоже пожрет напоследок.

Козлов нахмурился, тяжело вздохнул два раза и пробубнил себе под нос:

- Форточку открыть надо, не продохнуть, - последние слова он прохрипел, как сломанный динамик. Затем его глаза округлились, он схватил пистолет, попытался встать с табуретки, но шлепнулся обратно.

- Ссссууу... - губы, голосовые связки, все тело слушалось с трудом.

Из последних сил Андрей Козлов развернулся к стене, за которой в комнате искал кота Менгеле, снял пистолет с предохранителя и выпустил в нее всю обойму. После чего замертво повалился на кафельный пол, тут же испачкав его пенящейся слюной.

Стефания не находила себе места. Заточенная в просторной ванной комнате, она с трудом могла дышать. Никогда в жизни ей не было так тесно. И жарко. Она включила холодную воду, умылась, едва сдерживаясь, чтобы не расплакаться. Сколько времени у нее осталось? Что можно сделать? Вещи у нее отобрали, в карманах пусто. Она ринулась к шкафчику, висящему над раковиной: щетки, пасты, электрическая бритва - даже ни одного станка нет - зубная нить, мочалка. На соседних полках фен, порошки, запас мыла, гели для душа, шампуни, опять мочалки. На змеевике висят полотенца. Что это все дает? Какие возможности? Пожалуй, химикатов бы хватило, чтобы убить себя, но вряд ли Менгеле будет спокойно стоять, пока она заливает ему в глотку средство для прочистки канализационных труб или бьет по голове ершиком для унитаза.

Думай, Стеша, думай!

Был бы здесь хотя бы набор для маникюра, можно было воткнуть в шею пилку или ножницы... при определенной удаче, конечно же. Но то ли маньяк не следил за ногтями, то ли делал это в другом месте.

Стефания наткнулась взглядом на дезодорант, но под рукой не было зажигалки, а так попробовала бы трюк из фильмов. Что же еще предпринять?

Глаза скакали в орбитах, как мячики в пинг-понге, она раз за разом осматривала помещение, но ничего не могла придумать. Решила попробовать отодрать вентиляционную решетку, правда сама еще не поняла - зачем. Чтобы Козлов с Менгеле не услышали, включила воду в ванной.

Сломав три ногтя и одну зубную щетку, металлическую решетку удалось снять - она была не привинчена, а держалась на клее. За ней было заросшее пылью отверстие, куда не пролезла бы и голова ребенка. Зачем нужно было ее отковыривать?

Стефания потрогала края решетки - острые! А вот это уже что-то! Не такие, как бритва, конечно, но при определенной силе, да под определенным углом можно нанести урон.

Она положила решетку на стиральную машину и продолжила поиски. Вдруг Стефания заметила, что в самой ванной набралось уже прилично воды. Оказалось, что заглушка опущена. Еще не полностью определившаяся мысль искрой промелькнула в голове.

Пластинин выругался. Кулак, только что разбитый о боковое стекло саниной машины, ломило от боли. Он попробовал сжать его, но тут же отказался от дурацкой идеи.

- Ну ты и псих, Романыч, - усмехнулся Гоша.

Пластинин метнул в него всего лишь один взгляд и Марченко развернулся в сторону Сани.

- Мы узнали это, только после того, как тебя закрыли, - сказала Алмазова. - Ты представляешь, что я чувствую? Нет, ты точно представляешь, каково мне? - она сорвалась на крик.

- Я лучше выйду, - Гоша вылез из машины и отошел в сторону кафе.

- Человек, мнение которого было неоспоримо в нашей семье, который с детства сочинил мою жизнь за меня, который не давал принять мне ни одного решения, который, - ее голос дрогнул, из глаз полились слезы.

- Не надо, Саня, я понимаю, - попробовал успокоить Роман.

- Который заставил убить нашего ребенка! Который отнял... который отнял нас друг у друга... - Саня плакала навзрыд, ее плечи сотрясались в тусклом свете салона.

Роман почувствовал, что сейчас не выдержит сам. Это был удар с замахом в пятнадцать лет. Убийственный, как правда, которую нес.

- Надо идти, - коротко, чтобы не выдать собственного состояния, сказал он.