Анри Лёвенбрюк - Синдром Коперника

Пока другой остается другим, мы вечно будем заложниками этого недопонимания. Как бы мы ни старались.

Изобретение речи — лучшее доказательство нашей неспособности понять друг друга.

Я провел весь день в родительской гостиной, сотни раз прокручивая в голове эту фразу. «Я не шизофреник. Я — нечто другое». Словно убеждая сам себя. И это меня страшно встревожило. Пусть я давно свыкся с тревогой, в тот день у нее был незнакомый привкус, от которого с души воротило.

После теракта прошли сутки. Я пытался во всем разобраться и успокоиться. Обнаружить привычные сбои в логическом мышлении. Проколы.

Параноидальная шизофрения. Больной может быть убежден, что на его мысли и действия влияют сверхъестественные силы.

Куря свой «кэмел», я лихорадочно записывал все, что мог, чтобы не сбиться с мысли. Пепел сыпался прямо на бумагу, но я его не стряхивал. Вскоре я исписал сотни листков, смахивая их на пол, и они собирались вокруг дивана, как осенние листья под деревом. Я набросал схемы, чертежи. Обвел важные фразы. Те, что устанавливали связи между разными утверждениями в моих рассуждениях. Сочленяли их. Голоса, звучавшие в моей голове, сообщили мне, что здание вот-вот взорвется. ПОЭТОМУ я выбежал прочь. Здание взорвалось. ПОЭТОМУ голоса не были галлюцинацией. ПОЭТОМУ я не шизофреник.

Временами я вскрикивал от ярости или страха. Вскакивал с дивана и метался по родительской квартире, грызя ногти. Если я не шизофреник, то кто я тогда, доктор?

Затем я снова садился и надолго впадал в привычную апатию.

Поэтому, поэтому, поэтому. Чертово ЧТО И ТРЕБОВАЛОСЬ ДОКАЗАТЬ! ЧТО И ТРЕБОВАЛОСЬ, черт побери, ДОКАЗАТЬ.

Позднее, успокоившись, я попытался восстановить ход событий. Несколько раз я записал дату и время теракта, потом сравнил по своей записной книжке со временем, назначенным мне доктором Гийомом. 8 августа, 8 часов. Все сходилось. Я посмотрел на карточку метро, которая так и лежала у меня в кармане. Время и дата на ней доказывали, что я действительно отправился к врачу. СЛЕДОВАТЕЛЬНО, я действительно был там в момент взрыва. Следовательно, следовательно, следовательно…

Я рассмотрел свои руки. Ведь эти раны настоящие? Я поднялся, бросился в ванную, минуту подержал их под краном. Вода в раковине покраснела. Меня действительно ранило. И это настоящая кровь. Липкая.

Я не шизофреник, я не шизофреник. Нет, нет, нет. Все сходится.

В глубине души я бы предпочел ошибиться. Я бы хотел оказаться жертвой очередной галлюцинации. Остаться прежним — славный добрый «Виго Равель, тридцать шесть лет, шизофреник». Чего уж проще. Но все сходится.

Беда в том, что реальность оказалась куда страшнее любой галлюцинации. Мне хотелось раскусить ее, снять с души камень. А как можно снять камень с души? У меня что, на душе камень? У меня каменная душа? А голова у меня какая? Больная. Я — душевнобольной. Больной дух. Здоровый дух. Святой Дух? Мысли на месте. Не на месте? Неуместные. Неуместные мысли. Сдвинутые влево. Стоять, мысли! Сидеть. Лежать. Слуховые галлюцинации, месье Равель, соответствуют функциональному расширению речевых центров в левых лобных и височных долях мозга. Душевный распад. Полет наугад. Высокий полет. Значительно выше среднего уровня. Берегись падения. Это мой эсхатологический страх. Homo sapiens вымирает. Вымирает. Умиляет. Мило. Мне ничто не мило.

Уже настал день, а я, кажется, так и не поспал, так что в конце концов забылся тревожным сном. Время от времени вздрагивая от страха, я проснулся ближе к вечеру весь в поту. Телевизор я так и не выключил. Но в глазах стоял туман, и я не мог разглядеть экран. Я потер глаза. Это не помогло.

Я вскочил с постели, пошел в ванную и ополоснул лицо. Посмотрел в зеркало. Взгляд прояснился. Ну же, Виго! Думай, соображай! Возьми себя в руки. Все это — одна сплошная галлюцинация! У тебя просто обострение. В понедельник утром тебе так и не вкололи нейролептики, и вот результат. Ты слетел с катушек, шизик несчастный! Хренов шизанутый придурок!

Я стукнул кулаком по раковине, открыл аптечку и принял две таблетки лепонекса от галлюцинаций и депамид для поднятия духа. Испытанный коктейль при самых тяжелых обострениях. Еще несколько минут, и он подействует.

Когда я вернулся в гостиную, какой-то журналист сидел на моем диване и брал интервью у одного из ответственных за безопасность района Дефанс. Суровый тип. Я взял сигарету и присел рядом с ними.