Никита Калинин - Под сенью исполинов

— Стреля-а-ай… — еле слышно всхлипнула Вика.

— Можешь меня… застрелить… Это ничего… не изменит… Я приду… Я — вечен… Поэтому давай… договариваться… Помогу вам… Вы — поможете мне… И не только… мне… но и Земле!..

— Что тебе нужно?

— Она… — абориген ткнул пальцем в Вику и та зарыдала в голос. — Старуха напела Дитю… И я теперь… не могу войти… Но Дитя верит… верит женщинам… тем более… матерям… Она откроет мне… вход в Храм… И тогда… тогда саранча… не устоит… передо мной!..

— Как Вика откроет тебе вход? Я не позволю…

— Ничего не случится… с… Викой… Вика! Виктория!.. Победа! Ты — моя победа!..

Абориген спрыгнул с подоконника. Роберт передёрнул затвор, но тот даже бровью не повёл.

— Вы ведь даже… не подозреваете… что это за планета… И вы не подозреваете… какой станет Земля… когда соискатели доберутся… до Слова… Это же маркер!.. Наша суровая мать… сама выдала себя!..

— Да кто ты такой?! — вскричал, не вытерпев, Павлов.

— Здесь я — Альфа и Омега!.. Начало и…

Договорить аборигену не было суждено. Последняя капля булькнула в переполненную чашу терпения и та опрокинулась. Короткая очередь озарила сумрачную комнату, парня откинуло единственной попавшей пулей, и он с глухим звуком упал спиной на подоконник. Тонкие губы тронула полуулыбка, будто только что на его глазах неразумное чадо влезло ладошками в содержимое ночного горшка. Опять.

— Предсказуемо… — прохрипел он. — Ну что ж… До встречи… в стеклянной…

И тут абориген недоговорил — ватными ногами Павлов шагнул вперёд и выстрелил. Пуля угодила в край нижней челюсти, выворотив левый желвак. По полу, стуча, разлетелись зубы и полилась липкая кровь вперемежку со слюной. Он задёргался, застонал протяжно и повалился набок.

В глазах плыло, нутро тряслось, подкатывала тошнота. Ничего толком не осознавая, борясь с дурнотой, Роберт прицелился, чтобы добить. Но на руку вдруг легла невесомая ладонь. Он поднял глаза и встретился взглядом с Викторией. Осунувшаяся, перемазанная и испуганная, она смотрела на него с немой мольбой. Страшной просьбой, от которой Роберта пронзил ужас.

«Не добивай».

Сам он опустил автомат, или это сделала за него Вика — он не ясно помнил. Больше он не смотрел на распластанного на полу аборигена. Только слышал его хриплые стоны и булькающие всхлипы. Роберт изо всех сил смотрел в сумрачную даль пещеры, поверх всевозможных крыш, но боковое зрение подтверждало: Вика стоит прямо над умирающим.

Вдали вдруг что-то блеснуло. Потом ещё, но уже на противоположной стороне пещеры. Роберт пригляделся. Ничего. Крыши — витые, плоские, куполом, вогнутые. Всякие. И ниспадающий на них свет голубоватого пара. Всё.

— Идём?

— Куда?.. — опустошённо спросила Вика. — И зачем?..

Роберт обернулся. Девушка уже сидела на полу, возле входа. И по-прежнему неотрывно смотрела на тело аборигена.

— Вперёд. Мы найдём выход. Обязательно.

— И он нас найдёт… Меня… найдёт…

— Поднимайся… — Павлов бережно помог девушке встать. — Теперь мы вооружены. Мы встретим наших. Я чую это. А это хорошо, поверь. Чутьё не подводит меня.

Вика смотрела на Роберта глазами, полными отчаяния. Но живое лицо якута, смешная, порою глуповатая мимика его, грели подобно лучам родного солнца, вселяя необъяснимую надежду. Истерический озноб вдруг унялся, тёплые, большие руки Павлова словно вобрали его в себя, втянули без остатка. И ей снова захотелось бороться. Идти вперёд. Жить.

Космопроходцы спустились вниз, оставив бездыханное тело аборигена в луже тёплой крови. Роберт шёл впереди, неуклюже держа автомат у пояса, точно солдат Первой Мировой — винтовку со штыком. В каждом звуке, даже в шорохе их собственных шагов ему слышался дробный отстук зубов по камню. Его беспрестанно тошнило, а голова шла кругом. Мысль мерзкой пиявкой прицепилась к затылку.

Он убил.

Пусть то странный абориген, неведомо как возвращающийся и говорящий о себе, как о бессмертном. Не в том суть. Роберт — геолог. Горнопроходчик-взрывник. Не солдат. Он не должен убивать.

Но вдруг Вика споткнулась и с тихим писком повисла на его руке. Щёку обдало жарким дыханием, она всхлипнула в последний раз, не торопясь отстраняться от единственной опоры в этом сумрачном подземном мире. Острые подломанные ноготки больно впивались в кожу.

Всякий мужчина солдат, когда слабый нуждается в защите. В особенности — женщина. И неважно геолог ты или музыкант, не державший ничего острее смычка. Воином мужчину делает не умение обращаться с оружием и не витые жилы под покрытой шрамами кожей, нет. Это всё приобретённое.