Татьяна Иванова: Сорняк из райского сада

Он взялся за холодный, покрытый водяными бусинками графин и еще не успев налить себе водки, почувствовал чей-то пристальный взгляд со спины, заставивший его замереть с графином в руке. А в следующее мгновение на его суть снизошло знакомое тепло, которое он не мог спутать ни с чьим другим.

— Элионте! Но, откуда?

Он резко повернулся и увидел, что к нему направляется та самая девушка, которая только что просилась за его столик.

— Элионте?!

Она подсела к Птолетиту, заставив его улыбнуться и порадоваться встрече.

— Здравствуй, Птолетит.

— Элионте, что все это значит? Почему ты в человеческом образе? Ты, что, тоже была у Него и получила разрешение?

— Нет!

Внутри у Птолетита все похолодело.

— Нет? А как же….

— Я поступила как Моремик.

— Ты, как Моремик?

— Но почему, что случилось?

Элионте умолкла и опустила глаза.

— Что? — догадка пронзила разум Птолетита.

— Ты… ты видела меня с ней вчера?

— И не только вчера, — призналась Элионте.

— Но, как ты посмела? Ты не могла…

— Я могла!

И Птолетит увидел перед собой глаза молодой красивой блондинки, устремленные на него и полные такой страстной, всепоглощающей любви, что у другого, казалось бы, захватило дух! У другого! Но не у него, Птолетита!

Он нежно взял свою сердечную подругу за руку, почувствовав в тот же миг, как в его горячей ладони трепетно задрожали пальчики блондинки, и прикоснулся к ней губами.

— Элионте, прости, но….

В ее глазах показались слезы.

— Ты не можешь… Ты не можешь мне отказать!

Он был с ней полностью согласен, и знал, что не имеет права ей отказать. Ей, — Элионте! Своей единственной сердечной подруге, которая, страстно желая его в человеческом образе, и от того сама перевоплотившаяся в человека помимо господней воли, поставила под угрозу свою ангельскую сущность! Но, что он мог с собой поделать, если сердце его принадлежало другой?!

— Элионте, ты должна меня понять! Ты не можешь меня не понять!

— А ты понимаешь меня?

— Я прекрасно тебя понимаю, и я сожалею! Но, что я могу поделать?!

Она внезапно вскочила со стула и побежала к выходу, заставив обратить на себя внимание окружающих, а Птолетит, абсолютно подавленный, какое — то время тупо смотрел ей вслед. И вдруг в его разуме что-то прояснилось.

— Это же Элионте! Господи, да что же он натворил? Надо ее вернуть, немедленно!

И он побежал вслед за ней.

— Куда побежала девушка, красивая такая, блондинка? — торопливо спросил он у швейцара.

— Туда. — швейцар указал в сторону соседнего здания.

Птолетит, что есть сил, бросился бежать в указанном направлении, и, обогнув здание, вскоре увидел ее. Она медленно шагала по тротуару какого-то темного переулка. Услышав его торопливые шаги, испуганно оглянулась.

— Элионте, подожди! — воскликнул Птолетит, увидев, что она снова побежала.

— Подожди, я хочу тебе что-то сказать! Это очень важно!

И он, видя, что его слова не возымели действия, ускорил шаги.

Он настиг ее через пару минут и схватил за плечо.

— Остановись, же, Элионте!

Девушка обернулась. В ее глазах стоял панический страх.

— Опоздал! — сказал себе Птолетит, и снял руку с ее плеча.

— Какая Элионте! Я… Я не Элионте, меня зовут Вероника.

Он горестно вздохнул.

— И сам вижу! Ты была ею только что, а теперь опять стала Вероникой.

— Отпустите меня, пожалуйста! — взмолилась Вероника.

— Иди, я тебя не держу.

Девушка бросилась бежать, сама не веря в такое легкое избавление от преследователя.

— Ненормальный какой-то! — подумала она, — " Ты только что была Элионте, а теперь снова стала Вероникой"! Маньяк самый натуральный! И она, пробежав еще немного вперед, замедлила шаги, поняв, наконец, что он ее больше не собирается догонять.

Птолетит, опустив голову, медленно побрел назад. Этот темный переулок был сейчас безлюдным, таким же обездоленным прохожими, как и вторящая ему в этот миг несчастная, одинокая душа ангела высшей иерархии, Птолетита, который за несколько последних часов потерял два близких ему существа. Одно, — не по собственной воле, а другое — как последний безумец!

— Что теперь станет с Элионте? Ведь ее, по закону, должны изгнать в небытие за непослушание. Нет! Он не может этого допустить! Он сам пойдет ко Всевышнему, и вымолит за нее прощение. Он должен это сделать, он не может потерять еще и ее!

Вдалеке показались силуэты каких-то людей, окутанные ночными сумерками. Они шли ему на встречу, и вскоре он услышал гулкие шаги, раздающиеся на тротуаре и пьяные, разнузданные голоса, перемежаемые матерной бранью. Как только они поравнялись с Птолетитом, один из них, — здоровенный верзила — качок, издевательски воскликнул.