Джаспер Ффорде - Кладезь Погибших Сюжетов, или Марш генератов

Я медленно выбралась из постели и ощутила внезапную тошноту. Комната побежала вокруг меня, мне стало жарко. После короткого и неприятного похода в уборную я почувствовала себя немного лучше и спустилась в кухню.

Делая себе тост в надежде приглушить тошноту, я заметила свое отражение на хромированном боку тостера. Вид у меня был жуткий. Я взяла тостер в руки и высунула язык, чтобы посмотреть, нет ли налета, и тут вошли генераты.

— Что ты делаешь? — изумился Ибб.

— Ничего, — ответила я, торопливо ставя тостер на место. — Идете в колледж?

Оба кивнули. Что приятно, они не просто приготовили себе завтрак, но и убрали за собой. Явная внимательность по отношению к другим — хороший признак для генерата. Это свидетельствует о зарождении личности.

— Вы не знаете, где бабушка?

— Она просила передать, что отправится на несколько дней ко двору Медичи, — ответил Обб. — Там тебе записка от нее.

Я нашла записку на кухонном столе. Она состояла из одного-единственного слова, на которое я воззрилась в некоторой растерянности.

— Мы вернемся к пяти, — сказал Ибб. — Тебе ничего не нужно?

— Что? Нет, спасибо, — ответила я, снова перечитывая бабушкину записку. — До встречи.

Я весьма плотно позавтракала и одолела большой кусок экзаменационного теста. После получасового сражения с вопросами вроде «В какой книге живет коридорный Сэм Уэллер?» [42] Сэм Уэллер, личный камердинер мистера Пиквика, яркий пример слуги Викторианской эпохи. и «Кто сказал: „Когда она вошла, показалось, будто после тоскливой зимы настала весна“?» я остановилась и в десятый раз посмотрела на бабушкину записку. Она смущала меня. На клочке бумаги мелким неровным почерком было написано лишь одно слово: «ПОМНИ!»

Спустившись к берегу озера, я двинулась по тропинке через березовую рощу у самой воды. Нырнула под низкую ветку и пошла куда глаза глядят — к пестрому сборищу лодок, качавшихся на привязи за старым «Сандерлендом». Первое суденышко представляло собой переделанный армейский катер с покрытой пластиком палубой и, видимо, пребывало в состоянии перманентного ремонта. Дальше стоял на вечном приколе лихтер «хамбер», заброшенный и постепенно заполняющийся водой. Я уже хотела подойти поближе, но тут грянул гром, раздался демонический хохот, и порыв ледяного ветра принес запах серы. Меня мгновенно окутал зеленоватый дым, и я принялась моргать и кашлять. Когда дым рассеялся, у меня обнаружилась компания. Три старые карги с крючковатыми носами, острыми подбородками и нечистой кожей хихикали и потирали грязные ручонки, неуклюже, вразвалку приплясывая.

— Трижды пес слепой пролаял, — сказала первая ведьма, откуда-то извлекая котел и ставя его у меня на дороге.

— Трижды еж себя прогладил, — сказала вторая и зажгла огонь, сунув под котел какие-то листья.

— И прохожая «Пора» трижды крикнула с утра! — взвизгнула третья, кидая в котел что-то, от чего тот зловеще забулькал.

— У меня мало времени, — отрезала я. — Почему бы вам не заняться кем-нибудь другим?

— Прошу прощения, что перебиваю вас, — сказала я раздраженно, — но я правда очень занята! И ни одно из ваших пророчеств не сбылось, за исключением принадлежности к жителям Суиндона, но это может выяснить любой, у кого есть доступ к телефонной книге. Послушайте, вы знаете, что я стажер, так что мне все равно придется рано или поздно пройти экзамены в беллетриции!

Они перестали хихикать и переглянулись. Первая вытащила из складок своего обтерханного плаща большие карманные часы и внимательно на них посмотрела.

— Погоди же, нетерпеливая! — вскричала она. — Привет тебе, о Нонетот, страшись закона трех прочтений!

— Привет тебе, о Нонетот, учи таблицу исключений! — хихикнула вторая.

— Привет тебе, о Нонетот! — добавила третья, которая явно не желала оставаться в стороне. — Король навстречу, но не тот; прочтешь ты Кинга, но…

— Брысь! — раздался у меня за спиной громкий голос.

Три ведьмы застыли и сердито уставились на новоприбывшего — сурового старика, чье обветренное лицо источили годы, проведенные в странствиях вокруг света. Он носил синий блейзер поверх аранского шерстяного свитера с воротником поло, лоб закрывала капитанская фуражка, а из-под околыша выбивались седые пряди. Глаза его ярко сверкали, в паутине морщин пряталась ухмылка. Это мог быть только капитан Немо.