Антон Лаптев: Гримуар

Красивые глаза веселой Катаринки тотчас же увлажнились. Она через силу сдержала рыдания, вызванные предстоящим расставанием с любимым.

— А ты не хотел бы остаться с другими Преторианцами здесь? — осторожно спросила она.

— Я бы с удовольствием, но только мне очень хочется продолжить учебу у пана Платона. Учитель пообещал договориться с аптекарем паном Ванеком, у которого я был в подмастерьях, что он меня забирает к себе в постоянные помощники.

Катаринка еще более закручинилась.

— Не плачь, любимая, — стал уговаривать ее юноша, обнимая за плечи и заглядывая в покрасневшие от слез глаза. — Я только выучусь и тут же приеду к тебе. Обещаю.

Так за разговорами незаметно пролетела ночь. Пан Платон изучил Книгу до самого конца, затем еще раз перечел ее от корки до корки и лишь тогда объявил Йошке и Катаринке, что более или менее понял, в чем состоит смысл Великого Делания.

— Так в чем же, учитель? — нетерпеливо спросил его юноша. — Разве не в получении философского камня или же в трансмутации металлов?

— Нет, сын мой, — задумчиво ответил мастер. — И даже не в варении эликсира жизни. То, что нам удалось почти до самого конца изготовить Желудь Жизни, — это не более чем случайность. На самом деле секрет Королевского искусства лежит совершенно в иной плоскости.

— Так в чем же, учитель? — в один голос воскликнули Йошка и Катаринка.

Но пан Платон решительным образом отказался отвечать на прямо поставленный вопрос. Он попрощался с Катаринкой и направился вместе с учеником в сторону постоялого двора, сказав, что им пора собираться в обратный путь. Мастер торопился как можно быстрее оказаться вновь среди своих книг, в библиотеке, где в тишине и покое он смог бы неторопливо изучить с помощью адептов, изложивших свои знания в древних фолиантах, Божественный Глагол, изложенный в Книге. Йошка постоянно оглядывался и смотрел на махавшую ему прекрасную Катаринку, покуда ее окончательно не скрыли деревья.

Едва Платон Пражский переступил порог постоялого двора, как к нему подскочил трактирщик. Его лицо было крайне взволновано.

— Мастер, я только что побывал в вашей комнате. Там все перевернуто вверх дном. Не иначе как там побывал отец Антоний со товарищи. Думаю, что Преторианцам стоит как можно скорее собраться, дабы дать достойный отпор этому вору. Как вы думаете…

Платон неожиданно грубо отмахнулся от трактирщика, оборвав тем самым его словоизлияния.

— Ах, оставьте меня с вашими глупостями, пан Паливец! — словно назойливой мухе сказал он трактирщику и дробно застучал подкованными сапогами о ступеньки, взбираясь на второй этаж. — Йозеф, распорядись седлать ослов! — крикнул он помощнику.

Йошка и трактирщик переглянулись.

— Что с ним? — тихим тоном спросил пан Паливец, кивая в сторону только что ушедшего мастера.

— Да так, ничего особенного, — несколько обиженно сказал Йошка. — Просто гримуар нашелся.

— Нашлась Книга? — переспросил крайне удивленный трактирщик.

— Нет, похоже, не Книга, а самый настоящий «Алый Гримуар Орфея», — ответил юноша.

В этот момент на балкончике второго этажа показался крайне быстро собравшийся королевский следователь. Выражение лица его переменилось, став из доброжелательного суровым.

— Как, ослы еще не готовы? — раздраженным тоном воскликнул он. — Йозеф, быстро за работу!

Юношу как ветром сдуло. К прохаживающемуся по трактирному залу Платону подошел пан Паливец.

— Что с вами, мастер? — осторожно спросил он.

— Ничего, уважаемый пан, ничего. Просто я ужасно тороплюсь, — ответствовал пан Платон.

Йошка вошел в залу и, вытирая пот, струившийся со лба его, объявил, что ослики готовы и ждут своих седоков.

— Благодарю за гостеприимство, — коротко кивнул ошеломленному пану Паливецу мастер и быстро прошел к стоявшим у входа на постоялый двор ослам. Он легко вскочил на спину одного из них и с такой силой пришпорил бедное животное, что тот даже взревел от боли и обиды.

Йошка уселся на другого осла и только было приготовился проследовать за королевским следователем, как внезапно путь им преградил выбежавший из-за деревьев бургомистр Городка. Было заметно, что он долго бежал, потому что не привыкший к физическим упражнениям пан Игнат через силу дышал, постоянно хватаясь за сердце и чуть не падая от усталости. Однако он нашел в себе силы крикнуть вслед уезжавшему пану Платону: