Алексей Евтушенко - Колдун и Сыскарь

— Значит, утверждаешь, здоровый был волчара? — переспросил Александр.

— Ужас какой здоровый, — охотно подтвердил сторож. — Если б своими глазами ни видел, в жизни бы не поверил, что такие бывают. Моё дело, конечно маленькое, но… — Старик замялся. Было заметно, что ему очень хочется продолжить, но он не решается.

— Давай, Петрович, выкладывай, не стесняйся, — подбодрил его хозяин фермы. — Нам сейчас всякое мнение важно.

— Только уговор — не смеяться, — строго попросил сторож.

— Не до смеха, Петрович, — сказал Андрей. — Товарищ мой — в больнице, ему сейчас хирург операцию делает. И я молюсь, чтобы она прошла успешно. Выкладывайте, что думаете.

— Не волк это.

— А кто? — поднял брови Сыскарь.

— Оборотень.

— Оп-па, — произнёс фермер Саша. — Приплыли. Ты, Петрович, уверен, что только один чай пил?

— Вот не хотел же говорить, старый дурень, — с досадой пробормотал сторож. — Кто меня за язык тянул… И всю жизнь у меня так. Ничего больше не скажу. — Он демонстративно отвернулся, глядя на полную луну, которая уже начала склоняться к горизонту. — Как хотите, так и понимайте.

Фермер вопросительно посмотрел на Андрея. Тот осуждающе покачал головой. Мол, зря это ты насчёт чая. Обидел человека.

— Брось, Петрович, — примирительно сказал Александр. — Не лезь в бутылку.

Петрович упрямо молчал.

— Ну, извини. Погорячился я. Само вырвалось.

Продолжая глядеть на луну, сторож вздохнул.

— Анатолий Петрович, — доверительным тоном обратился к нему Сыскарь. — Вы же человек серьёзный, трезвый. Должны понимать, что просто так подобные заявления делать можно, только тщательно их обдумав. У вас есть веские основания считать этого волка оборотнем? Если есть, я их очень внимательно выслушаю, обещаю.

Старик вздохнул ещё раз и убрал глаза от луны.

— Я тебя, Саша, вот таким помню. — Он показал рукой, каким помнит хозяина фермы. — Мы с твоим отцом, царство ему небесное, вместе на волков охотились и шкуры государству сдавали, когда ты ещё ползунком был. За полноценные советские рубли. А мне такие слова.

— Петрович, я же сказал, извини.

— Ладно. — Сторож бросил окурок на землю и тщательно затоптал его сапогом. — Пошли, кое-что покажу. Интересное.

Они вышли за ворота, и Петрович повёл их на зады скотного двора с внешней его стороны. Лунного света пока вполне хватало, чтобы не пользоваться фонариками.

— Я уже после того, первого, раза подумал, что дело здесь нечисто, — говорил по дороге сторож. — Потом — второй случай. Как это может быть, чтобы человек или зверь пробрался в коровник, зарезал телёнка да ещё и всю кровь из него то ли выпустил, то ли высосал, и никто, включая наших овчарок-алабаев, ни сном ни духом. А? — И, не дожидаясь ответа, продолжил: — Только оборотень на такое способен. Ты, Саша, молодой, бабку Ульяну не помнишь, а я её живой застал. Так вот она рассказывала, что оборотень может любую собаку так за… — Старик запнулся, а затем проговорил тщательно, по-слогам: — За-гип-но-ти-зировать, что та его не почует. Ну, или там глаза и нюх ей отвести, уж не знаю. Да они и без всякого гипноза так тихо и незаметно прокрадываться умеют — куда там этим, как их… ну, которые убийцы японские наёмные.

— Ниндзя? — догадался Сыскарь. — И кто такая бабка Ульяна?

— Точно, они. Ниндзя. Видел я кино — брехня, считаю. Хотя всякое кино — брехня, если рассудить. А бабка Ульяна… Была в Кержачах такая знахарка, ведунья. Тем же, можно сказать, занималась, чем сейчас наш Григорий. Лечила животных, людей… много чего делала из того, что обычному человеку не под силу. Больше полувека прошло, как умерла. Ленина Владимира Ильича знаешь? — неожиданно спросил он.

— Слышал кое-что, — хмыкнул Сыскарь.

— Так вот она была его старше лет на десять… Всё, пришли. Смотрите. Вот здесь он через колючку пробрался.

— Оборотень? — зачем-то спросил Александр.

— Нет, Ленин, — не удержался от язвительного ответа сторож, включил фонарь и направил свет на огорожу из колючей проволоки. — Видите?

Сыскарь тоже включил свой фонарь и присел на корточки, осматривая место возможного проникновения зверя на территорию скотного двора.

Так. Между рядами «колючки» сантиметров пятнадцать. Много — восемнадцать. Белка или там ёж какой-нибудь пролезут. Но волк — вряд ли. Да ещё и такой крупный. А человек? Если взять вот эти два, как специально валяющихся здесь обломка веток, и одну проволоку отжать вверх, а другую вниз… Столбы-то опорные довольно далеко друг от друга, как струну гитарную проволоку не натянешь при таком расстоянии. Ну-ка.