Алексей Евтушенко - Колдун и Сыскарь

Затем, точно по плану, они выехали из села, свернули на просёлочную дорогу, укрыли кроссовер в лесу и по уже известной малозаметной тропинке пробрались к ферме Александра…

Над лесом поднялась полная луна. Она казалось нереально близкой — эх, не растут крылья за спиной, чтобы долететь за несколько взмахов!

Сразу посветлело, и скотный двор с двумя стоящими рядом коровниками лежал, полностью доступный искательным и пытливым взорам друзей-сыщиков. Ну, почти доступный. Всё-таки увидеть происходящее за навозохранилищами они не могли. Но это было и не нужно.

Ноль часов двадцать восемь минут. Больше часа в засаде. Ерунда, это не время. Бывало, и всю ночь до рассвета приходилось сидеть. И не всегда, кстати, дожидаться… Закурить бы. Нет, на фиг. Во-первых, бросил. А во-вторых, дым. Ну и что — дым? Сторож в своей будке курит, вот и дым. Сторож в будке курит, а ты здесь хочешь, умник. Кстати, в-третьих, курить в сарае для кормов строжайше запрещено. Не приведи господь, искра какая долгоживущая не туда упадёт — и большой привет засаде. Будешь огонь тушить, а не хитрого человека или зверя ловить. Тут же сено кругом и вообще… дерево. Да и нет у тебя сигарет, если что. Те, что в сумке лежат, не считаются. Сумка-то в машине. Лучше думай о Светлане. О том, какая она вся ладная да красивая. Какая замечательная у неё улыбка и смех. Какие чудесные зелёные глаза. Какие густые, тёплого медового цвета волосы. Очень хорошо такие мысли отвлекают от желания закурить. И не только от него. От наблюдения они тоже отвлекают. Так что, господин сыщик, думать-то думайте хоть о куреве, хоть о предмете вашей любви сколько угодно, но и о деле забывать не след… Опа. А это что? Показалось или…

— Пс-ст, — едва слышно произнёс Иван.

— Вижу, — одними губами ответил Андрей.

Что-то изменилось в тени между коровниками. В одном месте она словно бы стала гуще. И это сгущение, эта как бы тень в тени, двигалась. Рассмотреть, кто или что это, не представлялось возможным. Но само движение улавливалось. Очень медленное и плавное, с остановками на несколько секунд, но — движение.

— К окну подбирается, — шепнул Иван.

Сыскарь промолчал. План действий, и не один, они разработали заранее, и теперь осталось лишь понять, какому из них выпадет следовать.

Тень замерла возле первого окна, помедлила и, словно подросла, суживаясь и вытягиваясь. Снова замерла.

Человек? Пробирался на карачках, а теперь встал на ноги. Не понять. Теоретически это может быть и поднявшийся на задние лапы зверь. Медведь, например. Что мы знаем о медвежьих повадках? Ни хрена мы о них не знаем… Попробует открыть окно? Точно. Только это закрыто, друг. Иди к следующему. Иди, родной, иди, кто бы ты ни был. Среднее открыто. Как раз для тебя.

Тень послушно, будто подчиняясь мысленной просьбе Сыскаря, передвинулась к следующему окну. Ага. Кажется, открылось.

Днём Андрей с Иваном специально позаботились о том, чтобы деревянные рамы одного крайнего и одного среднего окна не закрыли на шпингалеты. Ловушка примитивная, но действенная. То, что кто-то по известному русскому разгильдяйству не проверил какое-то там окно в каком-то там коровнике, вряд ли может удивить или насторожить любителя телячьей крови (напарники всё-таки больше склонялись к предположению, что засаду они устраивают на человека, а не зверя).

Но вот то, что не лают собаки, действительно чертовски странно. Два здоровенных алабая на привязи в будках у сторожки. Сначала думали их убрать, но потом решили, что это будет уж совсем напоказ. В прошлые-то разы овчарки тоже были и тоже ничего не учуяли. Молчали. Словно призрак телят прикончил. Или эти алабаи совсем уже… алабаи. Или…

Тень исчезла в окне.

— Вперёд, — тихо сказал Андрей, вытаскивая пистолет и снимая его с предохранителя. — Как договаривались. Ты — к окнам. Я — внутрь.

И первым выскользнул из сарая.

От ворот до ворот — восемнадцать шагов ровно. Специально днём мерили. Около девяти секунд, если не шуметь. Можно быстрее, но тогда будет громче. Они все-таки не какие-нибудь там ниндзя или спецназ ГРУ. Обычные опера, да ещё и бывшие к тому же. Хотя, говорят, бывших оперов не бывает. Но так чуть ли не о всех профессиях говорят. Особенно те, кто профессию свою любит. Мы любим. Вроде бы.

Бег от даже очень быстрой ходьбы отличается тем, что при ходьбе одна нога всегда касается земли. Значит, я всё-таки иду. «Грач» — у правого плеча. Стволом вверх, как положено. Кошу глазом налево. Алабаи мирно дрыхнут в своих будках, сволочи. Сторож в сторожке через окно показывает рукой — вижу, мол, бдю, всё в порядке. Кошусь направо. Рядом Лобан. Старый друг, верный боевой товарищ, напарник и компаньон. Если что, жизнь за него отдам, не думая. Да и отдавал уже, чего там. Как и он за меня. Не взяли. И слава богу. Видать, время не пришло. Вот пусть и дальше так. И подольше…