Владимир Царицын - Операция Змей

Зиновий прошел по узкому проходу между двумя рядами пластиковых столиков к противоположной стороне стойки и попросил стакан воды без га-за. Получив заказ, скучающим взглядом окинул полупустой зал: две влюбленные парочки (одна парочка явно ссорилась), толстый старик с кружкой пива и газетой (кружка в руке, газета на столике) и еще один любитель пива неряшливого вида – вот все посетители бара, не считая Дантиста. Зинка неспешно выпил воду, рассчитался и вышел. Дантист выждал положенные четыре минуты и последовал за Зиновием.

Старенькая неопределенного цвета «лада», стояла на противоположной стороне улицы. Окна машины были сильно и некачественно затонированы, сидящего в машине разглядеть было невозможно, но Дантист безошибочно определил, куда ему идти. Едва он забрался на сидение рядом с водителем, машина тронулась.

- Я рад, что ты жив. - В голосе Дантиста звучала истинная радость.

- Слухи о моей смерти, как говорится, сильно преувеличены, - в мажорном тоне отозвался Зинка. - Я полон сил и энергии. Ты, я вижу тоже в форме. Так что… работаем. – Он достал из внутреннего кармана медальон и передал его Дантисту.

Дантист раскрыл медальон, согласно кивнул. Зинка вставил в магнитолу допотопную кассету. Солон автомобиля наполнился визгами двух несчастных девочек-лесбиянок. Дантист поморщился и серьезно спросил:

- А у тебя нет второго концерта Чайковского?

- Нет.

- А Ванессы Мэй?

- И Ванессы нет.

- Но хоть Мариконе-то у тебя есть?

- Достал! – Зинка серьезно посмотрел на Дантиста. – Нет у меня ничего путевого - одна попса. Бери, что дают.

Дантист изобразил на лице обиду:

- Тогда выключу эту муть. Пусть лучше радио работает.

- Как скажешь… - Зинка потянулся к магнитоле.

- А все-таки классно мы поработали в Джамалтаре, – вдруг ни с того ни с сего сказал Дантист, - даже несмотря на то, что, в конце концов, обосрались!

- Обосрались не мы. Обделались как всегда политики, - возразил Зинка и, здорово скопировав вкрадчивый голос президента, произнес: - «Изменилась политическая ситуация. Мы обязаны быть гибкими в вопросах, касающихся наших интересов на Востоке»

Дантист стоял перед Лисом и с интересом наблюдал за выражением его прозрачных глаз, вернее, безуспешно пытался хоть что-то увидеть, но холодные глаза резидента, словно черная дыра, поглощали все, что попадало в сектор видимости, и не выпускали наружу ничего.

- Ты должен остановить его, - Лис нервно барабанил пальцами по столу. – Басмангалей должен остаться живым. Диктатора ждет джамалтарский народный суд. И запомни… - он почему-то отвел глаза в сторону, - это приказ.

- Вы же знаете Скифа, шеф, - попытался возразить Дантист. - Скиф как взведенная пружина. Если он, что называется, закусил удила, остановить его может только…

- Некогда рассуждать, - Лис не дал договорить своему подчиненному. – Иди, выполняй! Ты должен остановить Скифа любой ценой!

- Если я правильно вас понял, вы приказываете мне…

- Ты все правильно понял, - прорычал Лис.

Дантист удивленно посмотрел на резидента, пожал плечами и, поправив лиловую чалму, неторопливо направился к двери. Ему вдогонку прозвучали слова Лиса:

- Поторопись! Штурм начнется через несколько минут. И помни: любой ценой!

«Это один из тех приказов, которые не исполняют», - подумал Дантист и с силой захлопнул за собой дверь. Оказавшись снаружи, он сплюнул и зло произнес:

- Да пошел ты!..

Весь дворец был завален трупами отважных. Кое-где лиловели чалмы убитых штурмовиков. Изредка из глубины покоев доносились звуки авто-матных очередей. Предоставив «лиловым» без помех добивать своих врагов, Дантист быстро проследовал к покоям Басмангалея, торопясь застать диктатора в живых. С планом резиденции он был в общих чертах знаком, а где искать Скифа ему было понятно. У мощных дубовых дверей покоев Бас-мангалея лежали все шесть его верных телохранителей-смертников, в свое время прошедших обучение в Шаолине. Древняя система ударов и блоков, придуманная китайскими монахами, оказалась для Скифа слабой преградой, чем-то вроде искусства бального танца. Спецагент ФАЭТа Скиф обучался по другой системе – системе Моисеева…

Войдя в покои, Дантист увидел красочную картину: Скиф, на вытянутой руке держал Басмангалея за горло над землей, прижав к стене. Ноги диктатора мелко подергивались: он был похож на мотылька, пришпиленного бу-лавкой к доске натуралиста-любителя. Кисть другой руки Скиф сложил в «голову змеи», намереваясь поразить своего врага ударом в сердце. При та-ком ударе железные напряженные пальцы пробивают грудную клетку, как бумагу.