Дин Джеймс - Смерть по почте

— Мне очень нравятся твои биографии, — сказал он. — Не только само исследование впечатлило меня, но и стиль написания бесподобный. Очень легко читается.

Ах, милый, если ты и дальше будешь мне так льстить, то я ведь и влюбиться могу.

— Благодарю, — скромно ответил я. — Забавно было писать эту книгу, рад, что тебе понравилось.

Мы прошли через дверной проем к задней части главной комнаты и оказались в темном проходе. Наверх, на второй этаж, вели ступени, и надпись гласила, что там находятся коллекционные издания и древние рукописи. Я решил было, что Тревор пригласит меня наверх, но он все же решил ограничиться чаем. Он провел меня в маленький офис в закуточке на первом этаже, где принялся за приготовление чая. Наполнив чайник водой из раковины, он поставил его на маленькую газовую конфорку, и мы удобно расселись, он за свой рабочий стол, а я в старое, но очень уютное кресло напротив.

— Надо же, как удобно, — сказал я с умным видом. Повсюду на стенах висели постеры, рекламирующие последние книжные издания и предметы искусства, выставлявшиеся недавно на торги. У стены стоял диван, который прямо-таки звал подремать на нем часок после обеда. На нем были разбросаны разноцветные подушки. Обычной офисной ерунды тут тоже хватало: шкафы для хранения документов, лотки для писчей бумаги, компьютер, ну и все в том же духе.

— Да, — согласился Тревор, — мне тоже кажется, что здесь приятно работать. — Он достал из кармана пиджака трубку и табачок. — Ты не возражаешь, если я закурю? — спросил он вежливым тоном.

— Нет-нет, что ты, — ответил я живо.

— В наши дни, знаешь ли, с американцами ни в чем нельзя быть уверенным, — сказал Тревор, улыбаясь и набивая трубку. — Я встречал стольких ярых противников курения, что просто не знаю, что думать, честное слово.

Я сморщил нос, и он рассмеялся.

— Я тебя умоляю, не заставляй меня перечислять все навязчивые идеи американцев. Там у нас борьба с курением стала почти религией, как во всем остальном мире — борьба с несправедливостью. Это, кстати, одна из причин, почему мне очень нравится жить сейчас в Англии.

— Я прекрасно тебя понимаю, Саймон, — согласился Тревор. — Я путешествовал немного по Америке и повидал этих одержимых предостаточно, так что хватило на всю жизнь. С другой стороны, кое-где и там неплохо, почти как здесь.

Похоже, он еще не уверен на мой счет. Мне казалось, я подал ему достаточно знаков, чтобы не сомневаться в природе моего интереса. С другой стороны, осторожность штука неплохая.

— Могу представить, что Снаппертон-Мамсли не центр по правам сексуальных меньшинств. — Я рассмеялся, и Тревор расплылся в улыбке, зажав в зубах трубочку. Ароматный дым окутал нас в тесном офисе, и я принюхался. — Но не вижу причин, почему бы двум взрослым людям, — я дал ему насладиться взглядом моих темных глаз, — не предаться наслаждению за закрытыми дверями, и не важно, что могут подумать о нас старые девы Снаппертон-Мамсли.

Тревор вынул трубку изо рта и от души рассмеялся. В этот момент засвистел чайник на огне, добавляя свой заливистый голос к общему веселью.

— Ай, Саймон, — он поднялся, чтобы заварить чай, — мне кажется, что Снаппертон-Мамсли в одночасье стал по-настоящему интересным местом.

— Выпьем за это, — сказал я, помогая ему накрыть на стол.

Несколько минут спустя мы подняли в воздух наполненные чашки в молчаливом тосте.

— Я провел почти весь последний месяц в Лондоне, — объяснил я, отставив чашку. — Надо было пройти всю бумажную волокиту, чтобы мне позволили жить здесь на общих основаниях, только поэтому я не наткнулся на твой магазин раньше. Я и предположить не мог, что здесь такая красота, когда решил переселиться в эти края.

Тревор выпустил в воздух очередной клуб ароматного дыма.

— А я-то гадал, почему тебя не было видно в деревне в последнее время. Мы, не соврать, еще недель шесть назад узнали, что кто-то купил дом Тристана Ловеласа и собирается заселяться. Сплетен ходило по поводу того, кто бы это мог быть, ты не поверишь сколько. — Он ухмыльнулся. — Я никогда не знал печально известного Тристана Ловеласа, хотя наслышан о нем изрядно. И я очень рад, что мой информатор не ошибся в самом главном.

— Что в Лорел-коттедж заселяются странные типы с завидным постоянством? — сухо прокомментировал я.

Он снова рассмеялся:

— Угадал, приятель.

Мне тоже пришлось рассмеяться. Тристан был единственным до сей поры, кто называл меня «приятель». Я вдруг почувствовал себя англичанином до мозга костей.